Волшебство и трудолюбие - [19]
— Пенсию дорабатываем, — широко улыбнулась тетя Саня, — нам ить уже пятьдесят два стукнет…
— А семья-то есть у тебя? — поинтересовалась я.
Тетя Саня вдруг как-то вся поджалась.
— Семья-то? Да нетути. Мы замуж не выходили.
— Так замужем и не была ни разу?
Она помолчала и потом добавила:
— А замуж — что? Когда замуж берут — это счастье особое… Бедность была у нас. У матери нас семь дочек было. Отец помер. А мы мал мала меньше и все девьки. Ну, а так не бывает, чтоб кажной — счастье… Вот и осталась я одна. — Тетя Саня глядит на свои узкие, темные, тонкокостные руки с выпуклыми ногтями и вдруг спохватывается: — А я и не жалею ничуть. — И из-под нависших век подозрительно заблестели глаза непонятного цвета. — Да-а-а! Ведь это другой раз такое беспокойство, семейность-та… Такая морока…
В подъезд входит пожилой мужчина и медленно поднимается.
— Тетя Саня, ключик, пожалуйста, — говорит он, обивая снег с ботинок.
— Аха! Сейчас… Сейчас… — Она выдвигает ящичек стола. — Вот. Вот, бери, мы там тебе все убрали, постирали что положил, погладили… Иди, батюшка. — Она торопливо захлопнула за жильцом дверцу лифта и повернулась ко мне лицом разгоревшимся, растревоженным какой-то наболевшей недосказанностью. — Вот, как я посмотрю, здесь-то жильцы ить редко кто правильную жизнь держит. Поглядишь, столько недоразуменьев… — Она замолкла, словно волнуясь, и по лицу ее побежали тени, вызванные тоской и тревогой. — А вот у нас в деревне как мужики-то колотят жен… — Тетя Саня встала и машинально нажала кнопку лифта, и тот гудя пошел вниз.
Я с любопытством наблюдала за ее движениями, схожими с дерганьем кукольных артистов. А она снова вернулась к своей теме:
— Вот мою младшую тетку, материну сестренку, ить мужик забил до смерти! — Тетя Саня оскорбленно повела бровями. — Ка-а-ак даст ей хомутом под ребро, ну и прорвал печенку-то… Померла.
Она снова уселась на табурет, сцепила свои сухие, темные пальцы. А потом вдруг залилась тихим, загадочным смехом.
— А вот еще был такой факт у нас, у соседев наших солдатка была… Красавица собой, полная, румяная, и детев у ней не было… А он — в солдатах. Ну, чего ж теперича? Конешно, парни за ней хвостом. И вот, милые вы мои, пошла она, значить, на свидание, на кладбище. Ан там ее, на кладбище-то, двое дожидаются. Ну, переругались, значить, передрались. А они-то, мужики, завсегда споются. Взяли ее, милую, и в отместку прикрутили к кресту на старой могиле. Руки ей закинули за перекладины и прикрутили веревками крепко-накрепко, округ пояса и до колен потуже… Ну, и ушли, значить. Она крутилась, крутилась, а никак не отвяжется…
— Тетя Саня, тетя Саня! — вдруг донеслось из шахты, откуда-то с самого верха.
Тетя Саня вздрогнула и раздосадованно закричала:
— Чего тебе?
— Будь добра, поставь мне колясочку в лифт, а я подниму.
— Каждый раз от так, — ворчала лифтерша, спускаясь под лестницу и вынося оттуда легкую детскую коляску. Она сунула ее в кабину: — Давай, давай, нажимай, ташши.
— Спаси-и-бо! — загудело в шахте, и лифт, дрогнув пошел вверх.
— Да-а-а, — вернулась лифтерша к излюбленной теме, — вот, значить, она, привязанная к кресту, мается на кладбишше… А муж-то как раз о ту пору пришел на побывку. Шасть в избу-то, а дверь на замке. Вот сел он на крылечке, сидить курить. А кругом ночь, все люди-то спять… А она-то крутилась, крутилась, крест-то, старый, обломился, ну, она так с крестом на горбу-то и ушла домой. А муж сидить на завалинке… Вот тут уж что было! Вспомнить страшно! Он ее на этом-то кресте так отдубасил, живого места не оставил. И глаз ей один вышиб напрочь. Кривая стала. А красавица была — картина, да и только! Вот оно, счастье-то. Как подумаешь, так уж лучше… без креста!
Тетя Саня, вздохнув, поправила платок, и лицо ее сразу потускнело и замкнулось.
В подъезд, широко распахнув дверь, вбежала молодая женщина в белой шубке и ярко-синей шапочке на блестящих черных волосах. За ней следом — простоволосый парень, в короткой модной куртке и узких брючках. От них пахнуло морозной свежестью и молодым, веселым равнодушием. Они вошли в лифт и полетели кверху, споря и смеясь в кабине.
— Вот этот уж, пожалуй, не дерется, — сказала я лифтерше, прислушиваясь к их гомону и возне. Тетя Саня оживилась:
— У-у-у! Куда там… Она сама ему так треснет, без сдачи! Эти-то голомозые мужики, что без шапок ходят… У них мозги-то по ветру!
Не дождавшись машинистки, я поднялась с табуретки:
— Пойду-ка я, тетя Саня. А что, если я тебе оставлю свою рукопись, а ты передашь ее Анне Васильевне, как только придет. Не забудешь?
Лифтерша вскочила, засуетилась:
— А чего ж! Давай, передадим. Себе, чай, не возьмем, — пошутила она, улыбаясь. — Нам-то она ни к чему… Мы ить шибко неграмотные…
Нерукотворное
После сильных морозов и снегопадов внезапно и сразу наступила оттепель. Гололед сменила слякоть, и москвичи просыпались под настойчивое харканье дворницких скребков и лопат.
Вот в такой промозглый полузимний день села я в такси на площади Восстания. Профиль шофера, острый и угрюмый, резко выделялся на мелко забрызганном стекле окна. К нижней губе шофера приклеилась погасшая сигарета. И было в этом силуэте какое-то глухое раздражение.
Картины из прошлого МосквыМосква, Издательство „Детская литература" 1972Консультант — доктор исторических наук В. Т. ПАШУТООбщая редакция А. Д. ДЕЕВАИллюстрации В. А.ФАВОРСКОГО, М. ФАВОРСКОЙ И В. ФЕДЯЕВСКОЙКнига «Наша древняя столица» была написана к 800-летнему юбилею Москвы и после этого несколько раз переиздавалась. Автор, Наталья Петровна Кончаловская, посвятила более пятнадцати лет работе над этой книгой. В поэтической форме предстают перед читателем важнейшие исторические события допетровской эпохи и картины жизни и быта наших предков-москвичей.Важно отметить, что в каждое новое издание вносились исправления и дополнения, поскольку ежегодно археологи открывали новые подробности, связанные с историей нашей Родины.
Жизнь каждого подлинного художника — подвиг. О творческом подвиге одного из великих русских живописцев, Василия Ивановича Сурикова, написала эту книгу внучка его Наталья Петровна Кончаловская.И может быть, впервые в русской литературе жизнь и творчество живописца-деда доводится воспеть поэтессе-внучке, на этот раз воплотившей в художественной прозе как внутренний, так и внешний образ героя. Автор, как бы раскрывая читателю двери мастерской, показывает сложнейший процесс рождения картины неотрывно от жизни и быта крупнейшего русского мастера кисти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о творчестве российского скульптора Сергея Тимофеевича Конёнкова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автору книги довелось близко знать замечательного советского хирурга А. А. Вишневского. Достоверная, полная интересных подробностей повесть, написанная живо, эмоционально, воссоздает зримый образ хирурга-новатора, прекрасного человека и пытливого ученого.Н. П. Кончаловская — известная советская писательница и переводчица, автор книг: «Дар бесценный» — о ее деде, В И. Сурикове, «Наша древняя столица», «Эдит Пиаф» и других.На обложке помещен фрагмент портрета А. А. Вишневского, написанного ее отцом — Петром Петровичем Кончаловским.В книге использованы фотографии из семейного альбома А.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Ольга Николаевна Гильдебрандт-Арбенина (1897/98–1980) до недавнего времени была известна как муза и возлюбленная H. Гумилёва и О. Мандельштама, как адресат стихотворных посвящений поэтов серебряного века… Однако «Сильфида», «Психея», «тихая очаровательница северной столицы», красавица, актриса, которую Гумилёв назвал «царь-ребенок», прежде всего была необычайно интересным художником. Литературное же наследие Ольги Гильдебрандт впервые собрано под обложкой этой книги. Это воспоминания о «театральных» предках, о семье, детстве и юности, о художниках и, наконец, о литературно-артистической среде Петербурга-Петрограда второй половины 1910-х — начала 1920-х годов и ее знаменитых представителях: Гумилёве, Мандельштаме, Блоке, Кузмине, Мейерхольде, Юркуне, Глебовой-Судейкиной, о доме Каннегисеров… Часть текстов публикуется впервые.
«Баланс столетия» — это необычайно интересное мемуарное повествование о судьбах той части русской интеллигенции, которая не покинула Россию после Октябрьского переворота, хотя имела для этого все возможности, и не присоединилась к «исходу 70-х годов». Автор книги — известный искусствовед, историк и писатель Н. М. Молева рассказывает о том, как сменявшиеся на протяжении XX века политические режимы пытались повлиять на общественное сознание, о драматических, подчас трагических событиях в жизни тех, с кем ассоциировалось понятие «деятель культуры».
Каким он был — знаменитый сейчас и непризнанный, гонимый при жизни художник Анатолий Зверев, который сумел соединить русский авангард с современным искусством и которого Пабло Пикассо назвал лучшим русским рисовальщиком? Как он жил и творил в масштабах космоса мирового искусства вневременного значения? Как этот необыкновенный человек умел создавать шедевры на простой бумаге, дешевыми акварельными красками, используя в качестве кисти и веник, и свеклу, и окурки, и зубную щетку? Обо всем этом расскажут на страницах книги современники художника — коллекционер Г. Костаки, композитор и дирижер И. Маркевич, искусствовед З. Попова-Плевако и др.Книга иллюстрирована уникальными работами художника и редкими фотографиями.
В книге собрано и соединено воедино все самое ценное о замечательном артисте и певце, создателе собственного и любимого народом «песенного мира» Марке Наумовиче Бернесе. Его игра отличалась жизненной правдивостью, психологической точностью и глубиной, обаянием, мягким юмором. Широкую известность актер получил после выхода кинофильма «Человек с ружьем», в котором исполнил песню «Тучи над городом встали».Издание знакомит с малоизвестными материалами: неопубликованными письмами, различными документами, которые раньше не могли быть обнародованы из-за цензурных запретов, воспоминаниями и свидетельствами современников.