Волшебство - это сказка. И только! - [47]

Я подписывала последнюю открытку, когда в мою дверь тихо постучали.

— Очень милые подарки, миссис Черри, большое спасибо! — на пороге стояли Рон, Гарри и Гермиона.

Я пригласила их в комнату, и мы довольно долго болтали о школе, попивая шипучий лимонад со сладостями.

— Очень волнуюсь за результаты экзаменов, — вздыхала Гермиона, — особенно по Нумерологии.

— Гермиона, тебе ли беспокоиться? — удивился Рон.

Та в ответ лишь передернула плечами и продолжала:

— У меня накануне экзамена пропал учебник «Нумерология и грамматика», и потом в ответе я забыла упомянуть о Бриджит Венлок.

— О ком? — переспросил Рон.

— О Бриджит Венлок, — раздраженно пояснила Гермиона. — Это известная Арифмомаг. Она жила в XIII веке и первой открыла волшебный потенциал числа 7!

«Волдеморт разделил свою душу на 7 частей», — пронеслось у меня в голове, и я с опаской покосилась на коробку, в которую утром упаковала диадему.

— И после этого ты еще о чем–то волнуешься? — не переставал удивляться Рон, запихивая в рот шоколад.

Гермиона лишь закатила глаза, а я решила успокоить ребят:

— Я нарушаю служебную тайну, но скажу вам по секрету: Гарри и Рон все экзамены сдали, и сдали довольно прилично.

Мальчики весело переглянулись.

— Что же касается тебя, Гермиона, то все как обычно! — я подмигнула, давая понять, что по всем экзаменам у нее «отлично».

Затем мы обсудили незабываемые уроки этого года по ЗОТИ, поговорили о Хагриде, вспомнили экзамен по Травологии. Когда ребята уходили, Гермиона немного задержалась.

— Я хотела сказать Вам, что в следующем году не буду посещать курс Магловедения, — она с сожалением подняла на меня глаза. — Уж очень тяжело мне дался этот насыщенный год!

— Понимаю, — улыбнулась я. — Но и я не буду вести у вас уроки в следующем году.

— Это из–за профессора Люпина? — тихо проговорила Гермиона.

— Нет, просто так уж получается, — вздохнула я.

***

На столе осталась только одна книга — подарок профессору Снейпу. Решив заглянуть к Северусу позже, я положила потрепанный томик в карман широкой мантии и направилась к мадам Пинс. В библиотечном коридоре было темно и тихо. Учебный год закончился, учебники и книги оказались никому не нужны. И хозяйка библиотеки коротала время, играя в карты с привидением дома Хаффлпафф. Толстый монах проигрывал очередную партию, и Ирма встретила меня в приподнятом настроении.

— Я специально не убирала ее далеко, зная, что Вы непременно захотите посмотреть, — она вынесла мне большой том в позолоченном переплете.

Я устроилась поудобнее на широком подоконнике и с осторожностью стала листать древнюю рукопись. Безупречный подчерк летописца местами прерывался очень красивыми цветными акварельными зарисовками. Это были пейзажи, интерьеры, портреты.

Свои древнейшие родословные корни семейство Равенкло теряло в веках. Угрюмые мужские лица гордо смотрели на меня со своих рисованных портретов, а женщины — приветливо улыбались. Я дошла до хроник Средневековья, когда, осторожно перевернув очередную потертую страницу, изумленно ахнула: с большого портрета на меня глядела молодая очень красивая женщина. В ее безупречно уложенных волосах всякий раз, когда она царственно наклоняла голову в знак приветствия, сверкала серебряная диадема. «Леди Ровена Равенкло», — гласила надпись под портретом.

Я схватила увеличительное стекло в металлической раме, которое мне заботливо приготовила мадам Пинс, и стала с трепетом изучать украшение. Спустя четверть часа все мои опасения развеялись. Эти две диадемы, как сестры Патил, лишь на первый взгляд казались похожи. Прежде всего, на моей диадеме не было маленьких птичек, несущих в клювиках веточки с красными ягодами. Большие прозрачные камни в центре заменяла россыпь крупного жемчуга. А металлические завитки больше напоминали геометрические фигуры, чем растительные узоры.

— Что и требовалось доказать, — радостно проговорила я вслух, с чистым сердцем перелистывая страницы.

Я нашла все, что искала. Но книга была очень редкая и невероятно увлекательная, поэтому я решила просмотреть ее до конца. Там оказалось много занятных историй из жизни английских вельмож, любопытные рассказы о быте и нравах, а так же великолепные описания викторианской эпохи.

Очень впечатляющими оказались две истории. О юной волшебнице Мирабелле Планкетт, которая отдыхала на озере Лох — Ломонд и на одном из праздников влюбилась в водяного. Когда же родители запретили девушке даже думать о свадьбе, она превратилась в треску. С тех пор ее больше никто не видел. Но до сих пор о ней слагают легенды, утверждая, что сила любви способна пробудить в волшебнике анимагические способности. И еще один рассказ о волшебнике–неудачнике Арчибальде Альдертоне, который уничтожил целую деревушку Мелкие Всхолмья, что в Гэмшире. Причиной трагедии стало смешивание снадобий для приготовления праздничного торта.

«Хорошенький получился праздник!», — подумала я, переворачивая тяжелые страницы.

Еще мне встретился рассказ о знаменитом Гиффорде Оллертоне, которого в XV веке убил великан Хенгист из Верхнего Барнтона. Кажется, именно о нем мне рассказывала мадам Розмерта.

Не знаю, какое отношение эти существа имели к семье Равенкло, но целая глава была посвящена вампирам. Например, леди Кармилла Сангина купалась в крови своих жертв, чтобы вернуть себе молодость и красоту. И ей это удавалось: судя по датам, она прожила два столетия. А Бладвин Блад, прозванный «вампиром из долины», напевал своим жертвам громким баритоном, прежде чем укусить их за шею. В средние века в замке на вершине Бобового Стручка жил Брэн Кровожадный. Этот великан очень любил хлеб из молотых бобов, который непременно запивал кровью англичанина. Он извел бы немало маглов, если бы не был убит мальчиком по имени Джек. А жертвами сэра Герберта Варни были исключительно лондонские женщины. Но жил он недолго, так как был пойман и убит спецотрядом Департамента по регулированию и контролю над волшебными тварями.