Волшебство - это сказка. И только! - [44]

— Я не собираюсь покупать этот дом, — перебила я моего увлеченного собеседника.

— Так зачем же Вы сюда пришли и морочите мне голову? — разнервничался гном–старичок.

— Просто ошиблась. Я искала… дантиста, меня сбила с толку вывеска, — соврала я, быстро прощаясь.

***

Возвращаясь в Хогвартс, я заглянула к Хагриду. Рубеус возился в огороде. Вы не поверите, если узнаете, чем он был занят! Выгонял садовых гномов со своих грядок. Эти маленькие проворные существа перепортили Хагриду всю рассаду не хуже кротов.

— Просто замучился, — объяснял мне лесничий, хватая маленького вертлявого гнома. — Филч предлагал их совсем извести, но мне жалко.

С этими словами Хагрид раскрутил беднягу и забросил подальше. Мне было видно, как гном вскочил на ноги, потер ушибленное место и стал растерянно озираться по сторонам.

— Теперь они не смогут найти обратной дороги, — зачем–то объяснял мне Рубеус, становясь на колени и просовывая руку в узкий земляной ход. Через мгновение он уже раскручивал нового гнома.

— Ловко у Вас получается! — мое настроение заметно улучшилось, глядя на забавных растерянных карликов. — Может и я смогу чем–нибудь помочь?

— Что Вы, миссис Черри, это грязная работа, да, — заверил меня Хагрид, но вдруг выпустил из рук только что пойманного гнома и добавил: — Если можно, то я бы Вас попросил помочь мне в другом деле. Только это немного далеко…

Оказалось, что Хагрид давно заприметил больное животное. Только это существо лесничего к себе не подпускало.

— Я даже почитал об этом в книжке, которую мне подарила Гермиона на рождество! — лесничий сделал такое ударение на слова «даже почитал», что мне пришла в голову мысль, что это первая книга, которую он видел в своей жизни. — Но этот, как его, Хэйвлок Свитинг, рассказывает только о том, как их разводить…, ну создавать эти, как же там, резервации, о! — каждое новое слово давалось Хагриду с трудом. — Как будто кроме него, этого странного Свитинга, кто–то еще на такое способен!

Мы приближались к темному Запретному лесу, и я уже начинала жалеть, что согласилась.

— Они очень застенчивые, немного пугливые, — объяснял мне Рубеус, когда мы углубились в лесную чащу. — Да и заклинания нельзя к ним применить. Они этого совсем не любят.

Поход был не из легких. Хагрид ступал огромными шагами, совершенно не смотря себе под ноги, а я вынуждена была почти бежать за ним, лавируя между колючими кустарниками. Вскоре мы дошли до большой поляны. Впереди в неглубоком овраге журчала вода. Видя мою растерянность, огромный лесничий с легкостью подхватил меня и опустил на другом берегу мутного ручья. Пока я приходила в себя, потирая ноющие ребра, Хагрид сориентировался по деревьям и уверенно продолжил путь.

— Я давно приметил кровь, и сразу–то понял, что к чему, — он говорил, не прекращая, мне не удавалось вставить и слова. — Ее, ну, кровь–то эту, ни с чем не спутаешь. А вот найти его было уже посложнее, — Рубеус легко отодвигал руками массивные ветки.

— Ой! — что–то больно ударило меня по спине. — Кто это, Хагрид?

Из–за дерева на меня выскочило маленькое худое существо, покрытое древесной корой.

— Вот незадача, — расстроился Рубеус, — это Баутаклы.

— Кто? — я старалась увернуться от летящих в нашу сторону веток.

— Баутаклы — лучники, — объяснял мне Хагрид, когда нам удалось отделаться от этих вояк. — Мы, наверное, наткнулись на их древесный дом. Они очень этого не любят. Ну, что бы их беспокоили.

— Да кто их беспокоил? Шли себе тихонько… — ворчала я, потирая оцарапанную руку.

— Нам еще повезло, — объяснял лесничий, прикладывая к моей руке какой–то листочек, сорванный у влажной канавки, — что они просто кидались…

Оказалось, что эти сморщенные человечки знатоки большого количества чар. И пока в магическом мире не очень изучено их колдовство. Но при встрече с человеком, к счастью, они по большей части предпочитают драться.

— Вот почти и пришли, — радостно потер огромные ручищи Хагрид. — Я его здесь видел прошлый раз.

Он замолчал и стал внимательно всматриваться в высокие заросли.

— Хагрид, а кого? — наконец–то смогла я задать вопрос, который мучил меня всю дорогу.

— Единорога, — тихо произнес тот.

— Единорога? — эхом повторила я, заворожено глядя, как сквозь зеленую листву матовым сиянием переливается белая шерсть.

Тем временем Рубеус протянул мне небольшую банку:

— Это заживляющая мазь, смажете ей рану, — прошептал он и легко подтолкнул меня. — Не бойтесь. Просто надо это… медленно подойти к нему, только спокойно, чтобы, ну, не напугать. Хорошо бы еще напевать какую–нибудь песню, это их успокаивает.

— А почему я, Хагрид? Я совсем не умею. У тебя получиться лучше…

— У меня уже несколько раз никак не получилось…, — промямлил лесничий. — Я же говорил, они очень пугливы. И потом, всем известно, что они быстрее позволят ведьме подойти к себе, чем волшебнику.

Я очень хотела объяснить Хагриду, что я‑то не совсем ведьма, даже как раз совсем не ведьма. Но вместо этого взяла склянку и, завывая какую–то замысловатую мелодию, медленно полезла в заросли.

Как ни странно, но белая лошадка совершенно спокойно дала смазать свои раны и даже позволила мне погладить гриву и удивительную светящуюся шерсть. Я жутко гордилась собой. А Хагрид и вовсе был в восторге. Всю обратную дорогу по моей просьбе он рассказывал мне о веселых школьных годах Люпина, Блэка и Джеймса Поттера, великие проказы которых еще долго не забудут стены Хогвартса.