Волшебный жезл - [6]

— Вот поехал я на побывку, — продолжал солдат не спеша, — посмотреть, как в родимой сторонке живут. Ну, а как повидал, так еще горше стало.

— А вы откуда, папаша?

— Мы дальние, — ответил солдат, — костромские. Про Кострому-то слыхал? Братец у меня там: у енеральши Усовой в батраках живет, в усадьбе «Караваево». Да только, я тебе скажу, лучше в дремучем лесу жить с волками да с медведями, чем батраком у этой енеральши жить. Гнут они там спины с зари до зари, а харч такой, что не то что мужику али бабе, а маленькому ребеночку и то с голодухи брюхо подведет. Да что там говорить!..

Он опять вздохнул, сплюнул на грязный каменный пол и опять почесался. Глаза его вдруг стали тоскливыми, будто заволоклись какой-то болезненной пленкой.

— Охо-хо, — сказал он, — приходят, значит, они обедать. Приносит им стряпуха похлебку с говядиной. А у них, сердешных, слюнки текут — в коей-то век их говядиной потчуют. Но, как только миску на стол поставили, чуют, будто воняет. Зачерпнули в миске кусок говядины — глядь, а там аж черви!

Пошли к управляющему, поклонились ему в ноги, говорят: «Так, мол, и так, господин управляющий, невмочь нам такое мясо есть, чай мы люди, а не собаки!» А управляющий им: «Ах вы такие-сякие, жрите что дают! А если не нравится, идите на все четыре стороны!» А они отвечают: «Некуда нам идти кроме, как на тот свет. Побойся, — говорят, — бога. Отравишь людей — перед законом в ответе будешь!» «Ах, так, — кричит управляющий, — грозитесь? А вот я сейчас вызову господина исправника, засадит он вас всех в холодную, узнаете тогда, на чьей стороне закон!» Что им, сердешным, делать? Они к барыне. А барыня как раз вышла в сад погулять. В руках у нее зонтик, а позади бежит ейный любимый мопсик. А харя у того мопсика, ну ровно, прости господи, что у дьявола. Батраки, значит, на колени. Бухнулись они ей в ноги и показывают миску с говядиной: «Посмотри, мол, матушка, наша барыня, посмотри, чем твой управляющий православных людей кормит!»

Посмотрела барыня на говядину, понюхала, зажала носик батистовым платочком и говорит: «Что ж, мясо как мясо. Правда, провоняло немножко, так не выбрасывать же его на помойку!»

А в это самое время ейный мопсик с дьявольской харей прыг к миске и хвать мясо. Барыня как завизжит: «Ой, спасите его, люди добрые! Помрет мой любимый мопсик!» А ейный мопсик уже брюхом кверху и ногами дрыгает.

— Вот какая у нас жисть! — закончил солдат свой рассказ и, подобрав ноги на нары, улегся, задрав к низкому серому потолку свою кудлатую бороденку.

Много позже, когда я услышал эту историю во второй и третий раз, когда узнал, что о ней писала в 1901 году большевистская, ленинская газета «Искра», я каждый раз вспоминал солдата с кудлатой бороденкой и его горький рассказ, запечатлевшийся в моей памяти со всеми подробностями.

Помню, тогда я спросил у солдата с тоскливым отчаянием:

— Так что же делать? Где же мужику найти заступу?

— А что делать, про то ученые люди знают, — важно ответил солдат. — Учись, сынок, и ты знать будешь!

— Да как же мне учиться, — сказал я, — в прошлом мне не до школы было, надо было себе кусок хлеба зарабатывать, чтобы с голоду не помереть. Да и в будущем мне всю жизнь рубить лес да сплавлять его по рекам. Какое учение рабочему человеку? Мне и книжек неоткуда будет взять.

— Неверно рассуждаешь, — сказал солдат. — Разве только по книжкам можно учиться? Я тебе, сынок, так скажу: и в лесу можно учиться, и в поле, и в хлеву. Другой и грамоте вовсе не обучен, а землю читает, ровно книгу. Каждую травинку может он прочитать, с каждой бессловесной тварью умеет разговаривать. И, глядишь, к преклонным годам такой премудрости наберется, что, поди, ученые люди ему позавидуют.

— Так что же ты думаешь, что я и без книг смогу когда-нибудь премудрости набраться и землю читать, ровно книгу? — спросил я с надеждой.

— А что ж, очень даже свободно, — ответил солдат. — Вот живет рабочий человек и ничего не ведает, а может, когда-нибудь прочитает он всю нашу матушку землю вдоль и поперек и наберется у нее такого ума-разума, что взойдет в один распрекрасный день на пригорок и скажет: «А почему здесь такие порядки, что мужики барам подчиняются?» «Так уж исстари заведено», — ответят мужики. «Плохо заведено, — скажет он, — гоните, мужики, бар в шею». Услышат мужики то верное слово и прогонят бар в шею. «А почему здесь такие порядки, — спросит рабочий человек, — что мужики земле подчиняются?» «Так уж исстари заведено», — ответят мужики. «Плохо заведено, — скажет он, — надо, чтобы земля мужикам подчинялась». Услышат мужики то верное слово, засучат рукава и возьмутся всё переделывать так, чтобы, сколько захочет мужик, столько и родила ему земля хлебушка, сколько прикажет буренушке, столько и надоила она ему молока; чтобы всегда у мужика были щи наваристые, каша масленая да медовая коврижечка для его малых деточек.

Так говорил старый солдат, тихо смеясь, и все его морщинистое доброе, в рябинках, лицо светилось каким-то радостным светом, и он глядел на низкий потолок так, будто видел на том плачущем от сырости потолке свою замечательную сказку.