Волшебный бумеранг - [70]

«И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня, и молния исходила из огня.

И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния.

И смотрел я на животных — и вот на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.

… И по виду их и по устремлению их казалось, будто колесо находилось в колесе.

А ободья их — высоки, и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз.

И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса.

…дух животных был в колесах…»

(Виктор объяснил: возможно, это были радиолокаторы. Потому что и у нас они почти такие же: колесо в колесе. А страшные глаза — это какие-то оптические приборы.

Вероятно, колеса были также гравитационными двигателями.)

«Над головами животных было подобие свода, как…»

Виктор закрыл библию.

— Что вы на это скажете? — обратился он к Мирону Яковлевичу. — Можно ли требовать, чтобы древний человек описал это событие точнее? Зачем же люди пронесли это сквозь тысячелетия? Неужели всех наших предшественников нужно считать параноиками?…

— Свидетельство очень интересное, — согласился Мирон Яковлевич.

— Значит, бог все-таки есть! Они приказали Иезекиилу пророчествовать от имени бога…

Мирон Яковлевич улыбнулся…

— Когда-то французские академики очень гневались на людей, которые утверждали, что с неба падают раскаленные камни. Академики думали так: если это правда — значит, нет никакой возможности отрицать бога. Они были материалистами. Но это очень наивный материализм, Виктор! Вы утверждаете то же самое: если на Земле побывали космические существа — значит они были посланцами господа бога.

— Логос есть Логос. И если он действует из глубины материи, то все равно человек не может быть свободен от него.

— Вот что, Виктор… Свобода, о которой вы говорите, — это желание поставить себя над природой, Но жить во вселенной и быть от нее независимым действительно невозможно.

Виктор был сам не свой — будто его только что окатили кипятком.

Мы вышли вместе. Я спросила:

— Ну как, развенчал?…

Потом я поняла, что совершила бестактность. Виктор тянулся к знаниям. А стремление «развенчать» Николая… Он ведь не хотел «развенчать» его ценой неправды! Он действовал, исходя из своей собственной веры. Кое-что здесь примешивалось, но…

Нет, я не могу на него сердиться… Извини меня, Коля. Так, наверное, уж устроены мы, девушки, Я ведь вижу: Виктор любит меня.

Он сказал:

— Теперь я знаю, что такое тунгусский взрыв. Это взрыв конденсированной плазмы. Она прибыла с Красного Острова. В ней была заложена идея. Или информация. Или программа. Свет же переносит идеи! Правда, Оксана?… Это была идея прогресса.

Сияние несколько дней озаряло земной шар. Небо светилось даже над Парижем. Неужели это сияние не несло в себе никакой программы? Юпитер потихоньку нас подталкивает… Я спросила:

— Если Юпитер способен подталкивать сгустками плазмы, тогда зачем тот корабль, о котором рассказывал Иезекиил? Или, может, он был не с Юпитера?

— Ну, видишь… Бросить на Израиль капсулу, начиненную лучевой программой… Что бы тогда осталось от сыновей Израиля? А район падения тунгусского тела совершенно безлюден. Видимо, на Юпитере не хотят нам беды. И наша революция…

Словом, по мнению Виктора, выходило, что Октябрьская революция была запланирована на Юпитере. Она упала с неба…

Это уже было слишком. Я улыбнулась. Но постаралась, чтобы Виктор этого не заметил.

Вот и одним мечтателем стало больше!

Бороться против новых убеждений Виктора мне сегодня не хотелось. Лучше уж в другой раз… К тому же меня сдерживало еще такое соображение: а стоит ли бороться против мысли, что космос влияет на земную жизнь? Разве не ясно, на какой ветке висит эта зеленая ягода — наш земной шар?…

23. Материк Свободы

Над гигантской круглой площадью играет искрами, меняется при каждом повороте головы и зажигает свои голубые звезды сферическая поверхность ледяного потолка. Площадь вырублена в глубочайших недрах ледяного океана. Она — начало дороги, ведущей к Материку Свободы. На полу стоит продолговатый, обтекаемой формы короб, в котором могут разместиться несколько человек. На крыше загадочного короба два больших металлических шара.

Лоча, Коля, Эло и Гашо заходят в глубь этого на первый взгляд примитивного аппарата и садятся в кресла. Штаб повстанцев разрешил им посетить Материк Свободы.

Впереди, у небольшого щитка, где, кроме двух еле заметных кнопок, ничего нет, сидит высокий моложавый мужчина с густыми черными бровями и смоляными волосами. На нем серая одежда незнакомого покроя. Это инженер с Материка Свободы, тот, который помогал Штабу сооружать вторую электростанцию, значительно превышающую своей мощностью первую. Сейчас электростанция почти готова, и инженер возвращается домой. Он охотно согласился быть их гидом, чтобы в какой-то мере отблагодарить за гостеприимство. К общему удивлению, выяснилось, что его тоже зовут Эло. Сразу же договорились, что он будет Эло Первый, а дядя Коли — Эло Второй.

Эло Первый нажал кнопку на щитке, короб вместе с пассажирами плавно поднялся в воздух, описал круг над площадью, и будто щепка, которую всосал сильный сквозняк, влетел в отверстие ледяного туннеля. Металлические шары, сверкавшие на его крыше, тотчас же отыскали в ледяном потолке глубокий желоб, почти незаметно для глаза закрутились — и нехитрый гравитационный аппарат помчался вперед, набирая скорость.