— Пересылать себя в форме импульсных модуляций нас научила Дема. Мы тоже начинаем с обычнейших телепрограмм. Но как расшифровать его генетический код? Наверное, наш гость не знаком с межзвездным правилом. Новичок в этом деле.
— Отец! Попробуем с ним поговорить. — Девушка подошла к аппарату, включила какой-то прибор, видимо воспроизводивший обратную связь. — Многоуважаемый фаэтонец! Вас приветствует дочь философа Ну. Мы с отцом очень рады, что ваш гениальный эксперимент завершился успехом. Это и в самом деле историческое событие. Но наши приборы не зафиксировали ваш генетический код. Мы получили вашу личность только в лучевой форме. Вам необходимо обрести тело. Его можно изготовить в наших лабораториях. Пожалуйста, дайте ваши генетические индексы. По межзвездному правилу их следует высылать раньше, чем индексы психодвойников.
Коля молчал. Только теперь он сообразил, какую совершил ошибку.
Он чувствовал себя так, как чувствует себя человек, старавшийся перейти границу и попавший в западню. И теперь его не принимает ни соседнее государство, ни свое…
Он напрягает память, стараясь воспроизвести в ней генетические индексы Но это невозможно! Его фаэтонский двойник, ставший теперь его властелином, не получил задания переслать их на Юпитер.
— Он молчит, — разочарованно сказала Ми. — Нужно усилить генератор обратной связи.
Теперь Коля получил возможность говорить.
— Я прибыл из государства Бессмертного. Я его советник. Генетические индексы не заложены в программу моего психосоответствия. Я их не знаю.
— Жаль, — печально повела радужной бровью Ми. — Рисковать мы не имеем права. Как ты думаешь, отец?
— Да. Это очень опасно. Вам лучше, коллега, повторить опыт. Я вижу, вы к нему абсолютно готовы. Мы пошлем Ушастого ближе к вашей орбите. В зону сближения гравитационных полей.
Печаль охватила Колину душу. Почему они так холодно с ним разговаривают? Разве можно так говорить с человеком, прибывшим с другой планеты?
Тоскливо. Жутко. Хотелось расколотить этот саркофаг, что стал теперь его домом. Но Коля чувствовал себя совершенно беспомощным.
Однако какое, собственно говоря, право имел он хоть в чем-либо упрекать этих людей? Разве там, на Фаэтоне, с электронными организмами разговаривали более приветливо? Разве они не были только суммой математических символов?… О нет, он еще не стал для них человеком. Так же как для фаэтонцев не были людьми изображения на экранах, воссоздающие колебания в глубинах электронного мозга. И хотя инженеры хорошо знали, что мозг живет, думает, это была все-таки жизнь в другом измерении — холодная, чужая, незнакомая…
Но ведь он и не может стать человеком без их помощи. Это теперь ясно. Сначала по генетическим индексам они должны были изготовить соответствие его тела — белковый автомат. Это соответствие будет полностью приспособлено к их условиям, ничего общего не имеющим с жизненными условиями на Фаэтоне. И только тогда его психозеркало найдет для себя тело. Поэтому-то для таких путешествий необходимо взаимодействие двух разумных миров. Двух, а не одного! Это оказалось значительно сложнее, чем он представлял себе…
Девушка словно бы поняла, что его сейчас тревожило.
— Не печальтесь, — сказала она. — Мы вскоре встретимся. Мы покажем вам, как живут наши люди. А вы сообщите об этом вашему… вашему властелину. У нас действуют законы Свободы. Общие законы вселенной. Ваш Материк Свободы живет почти так же. Но мы начали значительно раньше. Нам помогла связь с Демой…
— Возвращайтесь, коллега. Ваш двойник подает какие-то тревожные сигналы…
Это были последние слова, которые успел услышать Шако-Коля. Что произошло потом — он не знает.
Очнулся он там, где заснул, — в вакуумной комнате собственной лаборатории.
Засветился экран. Появилось лицо Ечуки.
— Шако! Единый не спит. Он обо всем узнал. За тобой давно следят…
Так неожиданно оборвалась нитка, которую Чамино демонстрировал Акачи.
… Рука Чамино лежала на плече Коли. В глазах Чамино светились любовь и забота.
— Это все, что осталось от моего отца, — тихо сказал он. — Лоче рассказывать об этом не следует. Ей будет больно…
Коле трудно было понять, где кончались грезы и начиналась реальность.
— Это не грезы, дружище. Это лучевая жизнь.
Коля, конечно, хотел узнать, что же произошло дальше. Состоялся ли второй эксперимент? Но это было неизвестно даже Чамино. Говорят, что второй эксперимент состоялся. Будто бы Единый сам его разрешил. Потом по его приказу жрецы выключили аппаратуру. Мать Чамино умоляла, чтобы ей отдали тело мужа. Но оно рассыпалось на ее глазах. Ничего более страшного представить себе невозможно. Вскоре она и сама умерла. Вот почему осторожный Чамино не хочет об этом напоминать сестре…
… Как хорошо, что Лоча снова рядом! Она отыскала какое-то растение, обладающее целебными свойствами. Стоило только натереть его соком лоб, и сразу приходят радостные мысли…
— Скажи, Акачи, — лукаво спросила Лоча, — ты бы хотел побывать на Материке Свободы?… Хочешь?…
Лицо Коли сразу же стало серьезным. Материк Свободы — это почти то же самое, что и Красный Остров. Но он находится в их измерении вселенной, то есть живет вещественной, а не лучевой жизнью, и поэтому Материк Свободы значительно ближе, понятней. Если бы только можно было его осмотреть!..
