Волшебные сказки - [8]
У Людоеда было семь дочерей — ещё маленьких. У всех этих маленьких людоедок был прекрасный цвет лица, потому что они, так же как и их отец, ели сырое мясо; но глазки у них были серые и совсем круглые, носы крючковатые, а рты огромные, с длинными зубами, очень острыми и посаженными весьма редко. Они были ещё не очень злые, но подавали большие надежды, ибо уже кусали маленьких детей, чтобы сосать их кровь.
Их рано уложили спать, и они всемером лежали на широкой кровати, каждая — с золотым венцом на голове. В комнате стояла другая кровать, совсем такая же: на эту-то кровать жена Людоеда и уложила семерых мальчиков, после чего сама легла спать рядом со своим мужем.
Мальчик с пальчик, заметив, что у дочерей Людоеда золотые венцы на головах, и опасаясь, как бы Людоед не раскаялся, что не зарезал их сразу в тот же вечер, встал среди ночи, снял с братьев колпаки и тихонько надел их на головы дочерям Людоеда; сняв с них золотые венцы, он надел их на головы своим братьям, чтобы Людоед принял их за своих дочерей, а своих дочерей — за мальчиков, которых ему хотелось зарезать. Все вышло так, как он и предвидел: Людоед, проснувшись ночью, пожалел, что отложил на завтра то, что мог сделать накануне. Он быстро выскочил из постели и, схватив свой нож, сказал: «Посмотрим-ка, как поживают наши путники, не будем медлить».
И вот он ощупью пробрался в комнату своих дочерей и приблизился к постели, где лежали мальчики; все они спали; не спал только Мальчик с пальчик и очень испугался, когда почувствовал, что Людоед щупает ему голову рукой, как он ощупал уже головы всем его братьям. Людоед, дотронувшись до золотых венцов, сказал: «И впрямь, натворил бы я бед; вижу, что я слишком много выпил вечером». Потом он подошёл к кровати своих дочерей и, нащупав колпаки, сказал: «Вот они, молодцы; теперь за дело». Сказав это, он, уже не раздумывая, перерезал горло своим дочерям. Весьма довольный, что исполнил это дело, он пошёл и снова лег рядом со своей женой.
Как только Мальчик с пальчик услышал храп Людоеда, он разбудил своих братьев и сказал им, чтоб они живо одевались и шли за ним. Они тихонько спустились в сад и перелезли через стену. Всю ночь они бежали, все время дрожа и сами не зная, куда бегут.
Людоед, проснувшись, сказал жене: «Ступай-ка наверх да собери этих вчерашних плутишек». Жену Людоеда весьма удивила его доброта, она не подозревала, в каком смысле он сказал «собери», и думала, что он велел ей собрать их в дорогу. Она пошла наверх и немало была удивлена, когда увидела, что дочери её зарезаны и плавают в своей крови.
Начала она с того, что упала в обморок (ибо это — первый выход, который почти всякая женщина находит в подобном случае). Людоед, опасаясь, что жена его, которой он поручил это дело, может замешкаться, сам пошёл наверх — помочь ей. Он удивился не менее, чем его жена, когда увидел это ужасное зрелище. «Ах, что я наделал! — воскликнул он. — Они за это поплатятся, презренные, и тотчас же!»
Он тут же вылил на жену целый горшок воды и, приведя её в чувство, сказал ей: «Живо, дай мне мои семимильные сапоги, чтоб я мог их поймать». Он отправился в путь и, набегавшись в разные стороны, напал в конце концов на ту тропинку, по которой шли бедные дети, а им до отцовского дома оставалась всего сотня шагов. Они увидали Людоеда, шагавшего с горы на гору и переступавшего через реки так же просто, как если бы это были ручейки. Мальчик с пальчик, увидев поблизости скалу с пещерою, спрятал в неё своих братьев и сам в неё заполз, но продолжал следить, что дальше будет делать Людоед. Людоед, весьма уставший от пути, пройденного понапрасну (ибо тот, кто носит семимильные сапоги, очень устаёт в них), пожелал отдохнуть и случайно сел на скалу, в которой спрятались мальчики.
Так как он изнемогал от усталости, то, посидев немного, заснул и так ужасно захрапел, что бедные дети испугались не меньше, чем тогда, когда он взял нож, чтобы зарезать их. Мальчик с пальчик меньше испугался и сказал своим братьям, чтоб они скорее бежали домой, пока Людоед крепко спит, и чтоб о нём не беспокоились. Они послушались его совета и живо побежали домой.
Мальчик с пальчик, приблизившись к Людоеду, тихонько стащил с него сапоги и тут же обулся в них. Сапоги были весьма большие и широкие, но так как они были волшебные, то обладали свойством увеличиваться и уменьшаться, смотря по тому, на какие ноги их надевали, так что они пришлись ему впору, словно для него и были сшиты.
Он пошёл прямо к дому Людоеда, где жена его оплакивала зарезанных дочерей. «Ваш муж, — сказал ей Мальчик с пальчик, — в большой опасности: он попался в руки грабителям, и они поклялись убить его, если он не отдаст им всё своё золото и серебро. В тот самый миг, когда они приставили ему нож к горлу, он увидел меня и попросил добежать до вас и рассказать, что с ним случилось, и передать, чтобы вы послали ему со мною все его добро, ничего не оставляя себе, иначе они убьют его без пощады. Так как дело спешное, он велел мне надеть свои семимильные сапоги, чтобы мне идти скорее и чтобы вы не приняли меня за обманщика».
