Волшебные подплечники - [3]

С другой стороны посмотреть, не только книга была ее добычей, но и сама Соланж была добычей книги. Ведь если они живые, то они должны что-то есть? Допустим, они едят твое время. Ну и мысли, ты ведь думаешь про них? Или, может быть, наоборот, они питают твой разум: ведь у тебя, если ты читаешь, появляется много разных вещей, о которых надо подумать. А если разум кормить, он будет расти, так говорит дядя Реннарт, а тот мудр. Тоже сам себе книга. Только на пенсии дорвался до чтения и обнаружил, что многое мог бы порассказать тем, кто их пишет, про то, как в жизни все устроено.

Он вообще-то тролль.

А вот другой папин друг, Альбин Мята, тот человек книжный. Он журналист, ему положено. Он должен сечь в магии начертанного слова. Правда, он шутит, что слово, начертанное им, живет до завтра, а завтра надобно начертать уже другое слово, ибо природа не терпит пустоты.

Он вообще-то эльф.

– Почему я одна сюда хожу? – как-то спросила Соланж у Хлое.

Та подняла глаза от своего неизменного шитья и бровями выразила удивление.

– Почему одна? Вовсе нет!

Соланж озадачилась надолго. Она бы зуб молочный поставила на то, что кроме нее никто не сидит на заповедных полянах, скрючившись у лампы, поставленной прямо на ковер, словно у костра, без которого пропадешь. Если кто-то есть, его слышно! Хоть «здравствуйте» он бы Хлое сказал на входе. Ну и дыхание, падение сумки, шорох ткани… И ведь слабый интригующий свет пробивался бы с чужой «поляны»!

Соланж преисполнилась решимости раскрыть эту тайну. В самом деле, приключения не приходят к тем, кто от них отворачивается! Приходя в библиотеку каждый день, она садилась меж стеллажей, как в засаду. Книги, конечно, вовсю старались ее отвлечь: черные буквы струились со страницы на страницу, каждая следующая история была увлекательнее, и это она, Соланж, скакала верхом на добром коне по ночному лесу, преодолевала реки вплавь, сражалась с порождениями мрака, убирала в бурю паруса, разгадывала загадки, ценой которых была чья-то жизнь… Было бы вовсе неудивительно, если бы однажды Хлое подошла на ее, Соланж, зачарованную полянку, и нашла бы там только лампу и раскрытую книгу, а саму Соланж – только написанной на этих страницах.

Интересно, кабы так, смогла бы она перетекать из книги в книгу, или на этот счет для написанных существуют свои правила, непреложные, как жизнь и смерть для живых?

И все-таки она засекла момент, когда колокольчик у входа звякнул, и чей-то – взрослый! – голос произнес сакраментальное «здравствуйте».

И еще он спросил:

– Все готово?

Соланж вырвалась из цепких объятий сюжета и на цыпочках подкралась к краю своей поляны, а потом пошла по тропе меж стеллажами. Мир вокруг казался столь зыбким, что она касалась руками темных стен по обе стороны от себя, и прильнула к последнему стеллажу, откуда уже видна была конторка.

Хлое встала. Пакет перешел из рук в руки: существо – человек? – приняло его и бережно поместило за пазуху. Он – оно? – было в плаще с поднятым воротником и в низко надвинутой шляпе. Отец Соланж служил в полиции, а сама она именно так представляла себе «подозрительную личность»!

– Ваша лицензия продлена, – сказал этот таинственный приходимец. – Можете осуществлять вашу деятельность, однако помните, что если результат окажется…

– Я все делаю по стандарту, – возразила Хлое. – Индивидуальный подбор материала под заказчика, а шью я их вот этими самыми руками. Никаких иных секретов в них нет.

– Ладно, – буркнул «подозрительный». – Я ведь только посыльный, мэм. Я должен это сказать, хоть вы что мне ответьте. Я бы и сам от парочки не отказался, удача нужна всем во всяком деле.

– Счастливого пути, – сказала ему Хлое. – Удача, она такая: может и даром достанется, если глаза держать открытыми, а карман – шире.

И он ушел. А Соланж осталась в недоумении.

* * *

Соланж и в голову не пришло, будто Хлое делает что-то плохое. Ну, она же кроила и шила ничуть не таясь. Тот, кто приходил к ней, был, очевидно, из разряда ночных тварей, но ведь даже… кто? вампиры?… иногда покупают мыло, булавки и спички, и нет ничего зазорного в том, чтобы изготавливать мыло и так далее, или в том, чтобы продать их именно вампиру как воплощению мирового зла. Немного смущало это вот, про лицензию, однако Соланж слишком мало интересовалась скучными отцовскими делами, чтобы напрямую связать чью-то «удачу» с его работой допоздна и в выходные.

Дело в том, что библиотека, где прижилась Соланж, была Настоящим Чудом. Настоящее Чудо, в отличие от магии, каковая есть наука, и основы ее преподают в школе, а потом кто-то делает ее своей профессией, не подчиняется законам логики, а потому должно прикладывать некоторые усилия, чтобы просто существовать. Втиснуться, так сказать, в границы между стенками. Где-то всегда за углом. Отражение в оконном стекле. Немудрено, что Хлое приходится договариваться со всякими тут, от кого что-то зависит. Жизнь штука неоднозначная, кто учится в школе, тот знает. На этом месте полагалось вздохнуть, чтобы показать свою взрослость.

А почему прямо не спросить?

Она и спросила, а Хлое ответила, будто в этом не было ничего такого, что детям – и кому угодно! – не полагается знать.