Волшебники Маджипура - [37]

Но Пранкипин не двигался. Престимион склонился еще ниже и прислушался к слабым звукам хриплого и неровного дыхания; затем пробормотал слова благословения. Пранкипин не отвечал. Его глаза под опущенными веками оставались неподвижными; похожее на восковой слепок лицо снова разгладилось, на губы вернулась жуткая улыбка.

«Это же смерть при жизни, — потрясение подумал Престимион. — Ужас! Какой ужас!»

Все его существо охватил вихрь жалости, смешанной с отвращением. Рывком поднявшись, принц быстрыми, резкими, совершенно не соответствующими обстановке шагами пересек комнату и вышел в боковую дверь.

Престимион покинул императорскую спальню с застывшим на лице холодным и суровым выражением. Увидев принца, ожидавшие его на пандусе, ведущем вверх, к Арене, где через час с небольшим должны были начаться Игры, Септах Мелайн и Гиялорис быстро и взволнованно переглянулись.

— Что случилось, Престимион? Его величество скончался? — спросил Септах Мелайн. — Вы сами словно полумертвый!

— Несчастный Пранкипин все еще более или менее жив, — с усталой гримасой ответил Престимион. — «Более» в данном случае достойно сожаления. А что касается меня, то нет, я не полумертвый, даже не четверть мертвый, просто у меня живот схватило. Понтифекс лежит там, похожий на мраморную статую, абсолютно неподвижно, с закрытыми глазами, чуть заметно дыша…

Одному Божеству известно, каким чудом он еще удерживается в этом мире. Очевидно одно: он готов отправиться в путь, не только готов, но и стремится к этому. Когда мимо него проходил Корсибар, император на мгновение ожил и попробовал взять его за руку. О, это был ужасный момент!.. Эта рука, с невероятным усилием поднимающаяся над кроватью… и звуки, которые он издавал, похожие на крики боли, это было…

— Он скоро упокоится в мире, — сказал Септах Мелайн. — Ему осталось недолго терпеть.

— А эти колдуны… — продолжал Престимион. — Клянусь Божеством, друзья мои, я сегодня сыт колдовством под завязку, через край! Если бы вы только видели, как они стояли там, эти трое чудовищных, словно призрачных, кудесников… парили над ним с таким видом, будто он принадлежит им, покачивались из стороны в сторону, как готовые к броску змеи, и бормотали свою бесконечную тарабарщину…

— Только трое?

— Трое, — подтвердил Престимион. — Вруун, гэйрог и один из этих, двухголовых. Эта троица, как считает большинство, управляют им. И вся комната — полутемная, наполненная удушливым дымом благовоний… магические книги, сложенные, как дрова в поленницы, на каждом столе и даже на полу… и среди всего этого дряхлый старец, глубоко погруженный в беспробудный сон, прервавшийся лишь на мгновение, когда мимо него прошел Корсибар… Да, тогда он явно ненадолго очнулся, издал этот ужасный… даже не крик, а ржавый скрип и попытался ухватиться пальцами за руку Корсибара… — Престимион стиснул ладонью горло. — Говорю вам, я поскорее ушел оттуда, чтобы меня не стошнило от отвращения. Я весь провонял этим дымным смрадом, я и сейчас его чувствую… Мне кажется, что я осквернен всем этим и всем, что там видел. Такое ощущение, будто я на четвереньках прополз через темный лаз, весь оплетенный паутиной.

Септах Мелайн мягко взял Престимиона за плечо и на секунду стиснул его, успокаивая.

— Вы все принимаете слишком близко к сердцу, мой друг. После того как вы станете короналем, у вас будет достаточно времени, чтобы очистить мир от колдовской паутины. А до тех пор вам следует воспринимать ее всего лишь как эфемерную чушь, каковой она на самом деле и является, и не позволять им…

— Замолчите, немедленно замолчите, Септах Мелайн! — резко прервал его Гиялорис. Он даже покраснел от возмущения. — Вы взялись рассуждать о вещах, в которых ровным счетом ничего не понимаете. Паутина, вы говорите? Чушь? Ах, как легко, должно быть, насмехаться над высшей мудростью, не имея о ней никакого представления.

— Ну, конечно, высшая мудрость… — иронически протянул Септах Мелайн.

Гиялорис игнорировал замечание и повернулся к Престимиону.

— И вы, принц, так же резко говорите обо всем этом. Скажите честно: неужели вы тайно договорились с Септахом Мелайном, что запретите колдовство, когда получите корону? Если нечто подобное имело место, то я прошу вас еще и еще раз подумать. Клянусь Повелительницей, Престимион, это вовсе не простая липучая паутина. К тому же уничтожить ее совсем не так легко, как может показаться.

— Успокойтесь, успокойтесь, милый Гиялорис, — отозвался Престимион. — Идея запретить колдовство во всем мире принадлежит Септаху Мелайну, а не мне, и независимо от своего личного отношения к магии я никогда не упоминал даже о намерении предпринять подобную попытку.

— А как вы лично к ней относитесь? — настойчиво осведомился Гиялорис.

— Мое мнение вам хорошо известно, любезный друг. По мне, так все это волшебство — дурацкая и пустая забава, обыкновенное мошенничество.

Лицо Гиялориса еще сильнее потемнело от волнения.

— Мошенничество? Обыкновенное мошенничество, принц? И вы не видите в магии никакого смысла? О, Престимион, как же вы заблуждаетесь! Истинность высшего искусства тем или иным способом ежедневно получает подтверждения, Вы можете отрицать это, если вам так угодно, но ситуация ничуть не изменится.