Волшебники Маджипура - [28]

— Владетельный принц, за которого вы могли бы выйти замуж, — возразил су-сухирис, — вполне может оказаться тем самым лордом Престимионом, принцесса, если, конечно, именно Престимиону предстоит стать короналем. И тогда о вашем отстранении от власти, о прекращении вашего влияния в Замке ни в коем случае не может быть и речи.

При этих словах неподвижно стоявшая в стороне леди Мелитирра тихо вскрикнула от изумления и взглянула на Тизмет, словно хотела что-то сказать. Но та ответила ей разъяренным, пылающим взглядом, от которого реплика замерла на устах фрейлины, и вновь повернулась к Санибак-Тастимуну:

— Вы что, всерьез предлагаете мне выйти замуж за человека, который вот-вот отнимет трон у моего брата? За того, чье единственное предназначение — столкнуть Корсибара во мрак забвения?

— Я всего лишь упомянул о такой возможности, госпожа.

— Что ж, постарайтесь больше не упоминать о ней, если хотите, чтобы ваши симпатичные головы остались на своем месте. — В глазах Тизмет пылала непреодолимая ярость. К ней вернулись силы и решимость. — Есть и другая возможность, — сказала она уже спокойнее, новым, более низким голосом.

— Да, госпожа? — ничем не выдавая недовольства этим странным разговором, сказал Санибак-Тастимун. — И какая же?

Сердце принцессы колотилось с такой силой, что, казалось, все тело сотрясалось от этих ударов. Тизмет ощущала какое-то странное головокружение, как будто стояла на краю высокого обрыва. Но она заставила себя держаться спокойно, по крайней мере, внешне.

— Вы согласны со мной в том, что Корсибар лучше подготовлен для трона, — сказала она, задумчиво облизав губы. — Вы сами сказали об этом. Очень хорошо. Моя цель — увидеть, как он взойдет на него.

— И как же вы собираетесь достичь своей цели? — осведомился су-сухирис.

— Если угодно, предположим такой вариант. Сон можно истолковать и следующим образом: мне следует пойти к Корсибару и настоятельно убедить его не откладывая предложить себя отцу в качестве кандидата на трон — теперь, пока все еще находится в подвешенном состоянии, прежде чем умрет старый понтифекс, прежде чем Престимион будет официально назван. А отец, думаю, уступит ему, если, конечно, Корсибар будет достаточно настойчив и убедителен. Потом Корсибар станет короналем и в благодарность назначит меня одним из Верховных канцлеров. Таким образом, я в конце концов буду играть хоть какую-то роль в управлении миром. Как по-вашему, разве нельзя так истолковать мой сон? — Су-сухирис снова промолчал. — Вы согласны со мной?

— Не стану отрицать этого, госпожа, — кивнув поочередно обеими головами, вежливо произнес маг.

— Не может быть никаких сомнений: так и должно быть, — улыбнулась Тизмет. Теперь она вся пылала, лицо покрылось густым румянцем, ей не хватало воздуха от волнения, голос прерывался. — Для меня нет никакой иной дороги к величию — не может быть! — кроме как через посредство Корсибара. А ведь известно: я предназначена для великих дел. Вы сами сказали мне об этом. Может быть, теперь вы отречетесь от своего пророчества?

— Я не собираюсь отрекаться ни от единого слова, госпожа, — спокойно ответил су-сухирис. — Ваше будущее предопределено звездами, и любые жизненные перемены не могут никак повлиять на то, что, вне всякого сомнения, должно свершиться. Это истина. И точно так же достоверен гороскоп вашего брата. «Вам предстоит потрясти мир, принц Корсибар», — именно эти слова я произнес в разговоре с ним несколько месяцев тому назад. Он не рассказал вам?

— Нет, — с нескрываемым удивлением в голосе ответила Тизмет. — Я ничего не слышала от него о беседе с вами.

— Тем не менее я сообщил ему об этом. А недавно собственные прорицатели вашего отца независимо друг от друга предрекли ему то же самое.

— Что ж, отлично, — отозвалась принцесса, — тогда все становится на свои места. Предзнаменования сходятся и подтверждают друг друга: все пути ведут нас к трону. Традиция уступит разуму, избран будет более достойный. Я сегодня же поговорю с Корсибаром.

Но в этот момент на обоих лицах Санибак-Тастимуна промелькнуло какое-то странное выражение, как будто головы хотели переглянуться, хотя глаза оставались неподвижными.

— Вы находите такой поступок неблагоразумным? — спросила Тизмет.

— Я думаю, госпожа, что более мудрым решением с вашей стороны было бы побеседовать с друзьями брата, прежде чем обращаться непосредственно к нему.

— Вы имеете в виду Мандрикарна? Венту? Навигорна?

— Нет, нет. Эти, скорее всего, окажутся бесполезными, а то и хуже того. Я говорю об этих столь непохожих братьях, гиганте и маленькой змее. Подозреваю, что они лучше сгодятся для ваших планов.

Тизмет на мгновение задумалась.

— Фархольт и Фаркванор, — медленно произнесла она. — Да, пожалуй. Возможно, это то, что нужно, — И добавила, обращаясь к Мелитирре: — Сейчас я пойду в свою гостиную. Пошлите за братьями и попросите их подождать меня там.

6

Корсибар снова заглянул в листок, который держал в руке.

— В таком случае, мы согласны, — сказал он, обращаясь к собравшимся вельможам. На сей раз они находились в старом банкетном зале — так обычно называли одно из помещений имперского сектора Лабиринта, которое благодаря своей планировке казалось то расширяющимся, то сужающимся, то изогнутым в зависимости от точки обзора. Его настоящую форму определить было сложно, к тому же стены были убраны причудливо раскрашенными драпировками, призванными еще сильнее увеличить иллюзии расстояния, и без того раздражавшие очень многих. — Сначала соревнования по бегу и фехтование на дубинках. И далее в таком порядке: прыжки через обручи, метание молота и для мужчин, и для женщин; соревнования по стрельбе из лука, конные рыцарские поединки, затем бокс, борьба и напоследок гонки колесниц. Завершится все церемониальным парадом участников вверх по различным уровням от Арены до двора Шаров, где распорядитель Игр в присутствии лорда Конфалюма вручит призы. А потом…