Волшебники Маджипура - [21]

— Простите меня, ваше превосходительство, но я уверен, что скоро.

Септах Мелайн громко фыркнул и повернулся к принцу спиной.

Тихо, настолько тихо, что Престимиону пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова, вруун заговорил вновь:

— Ваше превосходительство, я явился сюда, чтобы указать вам этот день, и не столько ради вашего блага, сколько во имя процветания всего Маджипура. Я знаю, что и ко мне, и ко всем представителям моей профессии вы не питаете ничего, кроме презрения, но в то же время ваше сердце исполнено заботой о судьбах мира, и вы выслушаете меня хотя бы по этой причине.

— Кстати, Талнап Зелифор, сколько я должен буду заплатить вам, чтобы услышать ваши предсказания?

— Ручаюсь вам, принц Престимион, что в этом деле я не ищу никакой личной выгоды.

Септах Мелайн запрокинул голову и расхохотался; смех, усиленный эхом от сводчатого потолка, гулко раскатился по залу.

— Бескорыстный совет! Даром! На мой взгляд, однако, даже это будет слишком большой платой.

— Вам следовало бы попросить у меня денег, Талнап Зелифор, — сказал Престимион. — Я с подозрением отношусь к предсказателям, не требующим вознаграждения за свои услуги.

— Лорд…

— Этот титул пока еще не принадлежит мне, — перебил его принц.

— Тогда — ваше превосходительство. Повторяю, что я пришел сюда не ради денег. Если вы сочтете необходимым заплатить мне, дайте десять мерок.

— Этого хватит разве что на порцию сосисок и кружку пива, — заметил Престимион. — Вы очень дешево цените свою мудрость, мой друг. — Щелкнув пальцами, он махнул Свору: — Заплатите ему.

Свор выкопал в кошельке маленькую квадратную медную монетку и вручил ее врууну.

— Ну, говори же, — нетерпеливо бросил Престимион.

— Вот что я должен вам сказать, — начал Талнап Зелифор. — Вчера вечером я глядел на Великую луну, и она была алой, словно по ее лику струилась человеческая кровь…

— Он видел Великую луну! — презрительно воскликнул Септах Мелайн, по-прежнему стоявший ко всем спиной. — Великую луну, которая сейчас находится на противоположной стороне мира, и из этого полушария ее ну никак невозможно разглядеть, видел ее с самого дна Лабиринта, от которого до поверхности земли не меньше мили. Куда как ловко, вруун! Ваше зрение, похоже, острее моего.

— Я видел ее своим вторым зрением, мой добрый господин. Оно не имеет ничего общего с вашим.

Престимион терпеливо продолжал расспросы.

— И что, по вашему мнению, означает видение крови, струящейся по лику Великой луны?

— Грядущую войну, ваше превосходительство.

— Войну? На Маджипуре не бывает войн.

— Будет, — сказал Талнап Зелифор.

— Обратите внимание на его слова, прошу вас! — Гиялорис неожиданно для Престимиона всем своим видом выражал недовольство игрой, которую принц вел с прорицателем. — Принц, он видит будущее!

Септах Мелайн резкими шагами вышел вперед и навис над врууном, как будто намереваясь раздавить его каблуком.

— Кто вас прислал сюда, маленький пакостник? — звенящим голосом спросил он.

— Я пришел по собственной воле, — ответил Талнап Зелифор, глядя прямо вверх, в глаза Септаха Мелайна. — Ради блага всех и каждого, в том числе и вашего, мой добрый господин.

Септах Мелайн плюнул, чуть не попав во врууна, и снова отвернулся.

— И кто же будет воевать? — подчеркнуто бесстрастным голосом осведомился Престимион.

— Я не могу ответить на этот вопрос, ваше превосходительство. Могу лишь сообщить, что ваша дорога к трону не будет гладкой. Имеются ясные предзнаменования, говорящие о существовании сильной оппозиции вашей кандидатуре; я вижу их повсюду. Воздух здесь просто насыщен ими. Предстоит борьба. У вас есть могущественный враг, который затаился в ожидании своего часа. И когда этот час наступит, он появится, чтобы бороться с вами за Замок, и весь мир будет страдать от этой борьбы.

— Ха! — воскликнул Гиялорис. — Вы слышите его, Септах Мелайн?

— У вас часто бывают такие ужасные видения, Талнап Зелифор? — спросил Престимион.

— Не столь ужасные, как это.

— Скажите мне, кто может быть этим могущественным врагом, чтобы я смог пойти и обнять его, как друга. Поскольку всякий раз, когда я теряю чью-то любовь, я стараюсь приложить все силы в попытке вернуть ее.

— Я не могу назвать вам никаких имен, ваше превосходительство.

— Не можете или не хотите? — небрежно спросил герцог Свор, вернувшийся на свое место в дальнем углу.

— Не могу. Мне не удалось ясно разглядеть ни одного лица.

— Кто же может быть этим конкурентом, этим врагом? — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Гиялорис. Его и без того всегда мрачное лицо совсем потемнело от волнения. Суеверие пустило крепкие корни в душе Гиялориса, и предсказания волшебников он воспринимал очень серьезно. — Может быть, Сирифорн? Его огромные владения и сейчас позволяют ему называть себя королем, так разве трудно ему вообразить себя и короналем, тем более что многие правители некогда происходили из его рода. Или ваш кузен прокуратор. Да, он ваш родственник, но все мы знаем, насколько он хитер. И с другой стороны, возможно, слова врууна означают, что…

— Остановитесь, Гиялорис, — прервал его Престимион. — Вы слишком вольно обращаетесь с подобными домыслами. И всегда находится много желающих использовать вашу доверчивость в недостойных целях. — Он вновь повернулся к врууну и холодно спросил: — Хотите ли вы поделиться со мной еще какими-нибудь подробностями вашего прозрения?