Волшебники экрана. Эстетические проблемы современной мультипликации - [72]
Николай Серебряков. "Клубок"
Вернее даже, это не вязание, а какие-то жадные судорожные движения всепоглощающей и нарастающей в своем неистовстве страсти. Как и в пушкинской "Сказке о рыбаке и рыбке", "аппетит" старухи растет, желание урвать как можно больше становится безудержным. Такой сюжетный ход позволяет режиссеру Н. Серебрякову и художнику-постановщику А. Спешневой создать в фильме целую поэму из шерсти. Все вяжется из ниток — от виртуозно скачущего, переливающегося белым и розовым, мастерски снятого наплывами барашка мы переходим к сплошному конвейеру всевозможных предметов, начиная с одежды — носков, кофты, чепца — до кресла-качалки и другой мебели и до узорчатых стен дома, керосиновой лампы, играющих граммофонов, самовара с чайником. Словом, стоит только пожелать старухе — и все, о чем она подумала, появляется, как по мановению волшебной палочки. Возникает целый мир из шерсти, искрящийся, многоцветный, бесконечно многообразный по формам и способам вязки, нарядный и радостный, как изобретательный народный орнамент. Вот где блестяще развернул Н. Серебряков свою любовь к фактуре материала, умение художественно обыграть ее в кукольном фильме, заставить служить определенной идее.
Николай Серебряков. "Не в шляпе счастье"
Приходят в гости любопытствующие соседи, и старуха прячет барашка в сундук. Жадная рука гладит задыхающееся животное — таков ее скупой жест поощрения маленькому "артисту". Гости — это выразительная серия типажных кукольных "портретов". Но их функция в фильме ограничена — они призваны быть публикой, свидетелями успеха, выражать растущее удивление. Широко раскрыт огромный четырехугольный рот седенького старичка, раздвинут продолговатый, как замочная скважина, рот соседки в тулупе. А старуха стремится удивить их все новыми своими богатствами, все новыми чудесами. Ей не нравится ее глядящее из зеркала изборожденное морщинами лицо, и она решает связать себе новое, молодое. Действительно, и это чудо оказывается доступным всемогущему волшебному искусству вязки. Вместо прежних морщин возникает нежная вязаная щека и глаз красавицы. Но тут, в самый кульминационный, решающий момент, волшебная сила полуживого, задыхающегося в сундуке барашка иссякает, шерстяная нитка кончается, он оказывается голым. Теперь он больше не нужен старухе, она вынимает его из сундука, трясет и, убедившись в полной его бесполезности, злобно выбрасывает за дверь, на мороз. Но чудо продолжается, нитка тянется, только теперь уже в обратном направлении. Бежит, бежит прочь барашек, снова обрастая кудрявой шерстью и превращаясь в клубок. И вновь, словно по волшебству, распускаются нити ковров, вязаные стулья и стены дома, распарывается и до основания разрушается весь душный и темный мир старухи, и сама она становится жертвой этого всеобщего распадения форм и связей.
Николай Серебряков. "Клубок"
Выразительны не только движения, но и "мимика" кукол Н. Серебрякова, особенно старухи из "Клубка", что достигается превосходной техникой и художественными достоинствами кукол — их головы меняются, зрачки и веки глаз движутся, "преображаются" разрезы рта, форма подбородка. Это большое и сложное и в то же время скупое и строгое в своих выразительных средствах мастерство, позволяющее создавать глубокие и запоминающиеся образы-типы.
Не за горами то время, когда даже из уст людей сведущих можно было услышать суждения, низводящие кукольную мультипликацию в разряд искусства второстепенного, весьма ограниченного в своих художественных возможностях.[116] В сравнении с персонажами рисованных фильмов куклы представлялись неповоротливыми, неуклюжими, от них веяло чем-то театрально-бутафорским, чем то традиционно привычным лишь для сценического представления и противоречащим столь точному в каждой изображаемой детали искусству кино. Стремительное развитие в последние годы нашей кукольной мультипликации, широкие перспективы, которые открываются перед этим своеобразным видом кино, опирающимся на тысячелетние традиции народного искусства, опровергают это мнение. Куклы последних фильмов Николая Серебрякова, несущие на себе неповторимую печать творческой оригинальности, — еще одно убедительное и яркое тому доказательство.
Мультфильм — документ. Способно ли киноискусство, обратившись к концу 30-х — началу 40-х годов прошлого века без помощи актеров, натурной съемки, громоздких декораций и бутафории проследить движение мысли, духовное развитие одного из величайших гениев человечества? Как в течение нескольких минут показать живым, многогранным, остроумным и необычайно человечным этого талантливого и неугомонного юношу, не допустив ни тени фальши, ни малейшего искажения исторической правды?
Все эти вопросы мучительно остро встали перед режиссерами-мультипликаторами двух студий — "Трикфильм" (ГДР) и "Союзмультфильм", когда они впервые в таком содружестве взялись за осуществление дерзновенного замысла — создание фильма о Фридрихе Энгельсе. Они верили, что, несмотря на крайне ограниченный выбор изобразительного материала, эта сложная задача выполнима. И вот фильм завершен и вышел на экраны к знаменательному событию — 150-летию со дня рождения великого соратника Маркса.
