Волшебники экрана. Эстетические проблемы современной мультипликации - [2]

, можно подумать, что советской мультипликации вовсе не существует. Известный английский режиссер-мультипликатор и критик, вице-президент Международной ассоциации мультипликационного кино (АСИФА), не раз приезжавший в Советский Союз и лично знакомый со многими советскими мультипликаторами, называя сотни имен и фильмов из самых различных стран, анализируя различные стили и национальные школы и приведя множество иллюстраций, не находит места даже для упоминания наших мастеров. Другой критик, Робер Бенаюн, в книге «Мультипликация после Уолта Диснея»[2] отводит для характеристики советской мультипликации буквально полфразы, всего лишь придаточное предложение, в котором безапелляционно заявляет, что «Россия продолжает с удивительным постоянством плагиировать стиль Диснея…». К полной неосведомленности здесь явно примешана тенденциозность.

Этой же линии настойчиво придерживается и Дени Шевалье в книге «Я люблю мультипликацию»[3]. Он утверждает, что «подлинная природа рисованного фильма и вообще мультипликации ускользала от русских и продолжает от них ускользать», что «советские мультипликаторы удовольствовались тем, что приняли и приспособили, скудно и вульгарно, графический стиль, который мы сегодня видим в США». И хотя автор и вынужден признать, что «положение улучшается», что есть известные мастера, что интересно представлены в советских мультфильмах литературная классика и образцы мирового фольклора, он все же по заведенному штампу приходит все к тому же «выводу», что и Р. Бенаюн. Советская мультипликация, по его уверениям, «академична и лишена внутренней жизни», «интеллектуального и эмоционального двигателя», а ее мастера, проявляя «странное единодушие с капитализмом», лишь старательно подражают стилю «своих калифорнийских собратьев». Даже такой, казалось бы, серьезный знаток мультипликации, как французский режиссер и кинотеоретик Андре Мартен, позволяет себе в одном из изданий словаря Ларусса бросить фразу об «отсутствии воображения и юмора в творчестве русских мультипликаторов».

Конечно, самый убедительный ответ всем этим господам дают наши талантливые мультфильмы, вызывающие всеобщий интерес у зрителя и, кстати сказать, заслуженно получающие высокие премии на международных фестивалях. Однако и нашей кинокритике пора почувствовать, что она в неоплатном долгу перед этим замечательным искусством, что она не может не сказать тут своего веского слова.

Разумеется, предлагаемая вниманию читателей книга не может претендовать на то, чтобы в полной мере охватить все эти проблемы, выполнить все эти задачи, даже если б они были под силу одному человеку. Всестороннее рассмотрение основных эстетических проблем и тем более широкий исторический обзор развития мировой мультипликации — цель целого ряда будущих исследований.

Но для каждого, кто по-настоящему любит это мудрое искусство, верит в его неиссякаемые возможности, уже участие, пусть даже самое скромное, в процессе его постижения необычайно важно.

Советская мультипликация в лучших своих образцах — искусство боевое, острое, актуальное, искусство метких наблюдений, волнующе современной темы, глубоких мыслей и художественных обобщений. Служить ему — истинное счастье.

Молодое и древнее

Пророки мультипликации. Мультипликация — это синтетическое искусство, в основе которого, в отличие от других видов кино, лежит не игра живого актера или документально воспроизводимая действительность, а последовательный ряд специально созданных и «оживающих» на экране рисованных, живописных или объемно-кукольных образов, зафиксированных на пленке методом покадровой съемки[4]. Роль актера здесь выполняет скрытый за маской мультперсонажа художник, в пластических решениях которого должно быть выразительно передано движение, разыграны роли, воплощены характеры и состояния.

Рождение мультипликации[5] неразрывно связано с историей возникновения технических приспособлений, позволяющих создать на экране иллюзию движения рисованных и объемных фигур. Но, разумеется, только постепенно, совершенствуя и развивая свои выразительные средства, подчиняя их определенным социально-эстетическим целям, мультипликация все больше стала осознавать себя как искусство, обладающее огромными художественными возможностями.

Интересно, что сам принцип мультипликации был найден задолго до того, как братья Люмьер изобрели свой знаменитый аппарат для съемки и проекции движущихся фотографий, давший имя новому искусству — кино. Молодой бельгийский физик Жозеф Плато, изучавший природу оптической памяти — законы инерции зрительных ощущений, — сконструировал в виде эксперимента довольно несложное приспособление, напоминавшее детскую игрушку. Это был картонный диск с прорезанными в нем отверстиями. Когда диск вращался перед зеркалом, отражение изображенных на нем фигурок приобретало способность двигаться, «оживало». В Англии приспособление это было усовершенствовано, диск заменен лентой с рисунками, уложенной в специальный барабан, наподобие современной кинопленки. Нечто сходное с прибором Плато почти в то же самое время изобрел и австрийский профессор-геометр Симон фон Штампфер.