Волшебник Земноморья: Фантастическая трилогия - [3]

В трилогии имеет место и некоторая «игра» с Именами: не случайно юный Аррен-Лебаннен («ясень») впервые встречается с Верховным Магом Земноморья и своим будущим наставником Гедом под ясенем во дворе Школы Волшебников, где Гед и угадывает Имя своего ученика. Угадывание имен уже упоминалось нами — в случаях с Ярроу-Кест, и Арой-Тенар. «Подменные» имена тоже обыгрываются: Ястреб-Гед внешностью и повадками похож на ястреба; Огион подписывает свое письмо Магу Не- ммерлю руной, обозначающей сомкнутые уста — Молчаливый (это его прозвище), а его «подменное» имя Огион значит «еловая шишка», что само но себе не случайно: еловая шишка — символ огня жизни, начала восстановления здоровья, сама же ель—символ смелости, верности, долголетия и надежды. Имя матери Аррена — Роза; на память о себе он посылает ей в подарок серебряную розу тонкой работы. Роза один из весьма распространенных мифопоэтических символов, означающих радость, тайну, тишину, любовь, мудрость; это символ солнца, любви и красоты. Розовое дерево означает убежище, приют.

Вообще растения занимают довольно много места в хитросплетении мифопоэтических образов трилогии Ле Гуин. Мы уже говорили о ясене, розе, ели; волшебный посох у Геда сделан из тиса, который символизирует преодоление смерти и увеличение жизненной силы. Важнейшие решения мудрецами с острова Рок принимаются в так называемой Имманентной Роще, деревья которой корнями касаются самых истоков бытия. Имена этих деревьев неведомы ни людям, ни волшебникам. «Путь открывается всегда в Роще...» — говорит Верховный Маг Земноморья Гед. Огион Молчаливый, его Учитель, черпает свою поразительную мудрость и жизненную стойкость в общении (и весьма длительном) с деревьями в лесах острова Гонт. В леса мечтает уйти и уходит в конце своего жизненного пути, исполненного тревог и активной деятельности, сам Г ед, зная, что лишь в тиши лесов ему откроется высший смысл бытия.

Особое место в трилогии занимает Мировое Древо, воплощенное в самых различных образах. Это и могучий ясень, корнями своими взломавший мраморные плиты дворика в Школе Волшебников; это и подлинное Имя будущего Повелителя Земноморья Лебаннена; это, в конце концов, и волшебный Холм острова Рок, Мировая Гора, являющаяся ничем иным, как воплощением все того же Мирового Древа. Мировое Древо с тысячью листьев изображено на волшебной дверке из драконьего зуба, через которую юные волшебники покидают Школу на Острове Рок.

Это характерный для мифоноэтического сознания образ, воплощающий универсальную концепцию мира. Его трансформации — «ось мира», «мировая гора», храм, колонна—присутствуют во всех частях трилогии. Именно на Мировом Древе расположены два «плоских» мира Земноморья — мир жизни и мир смерти. Мировая Ось отмечена двумя основными точками временем летнего и зимнего солнцеворота, двумя равными по продолжительности периодами власти светлых и темных сил природы. Мировое Древо в трилогии повторяет символ круга, воплощающего в себе идею единства, бесконечности и законченности, а круг, разделенный надвое,— это день и ночь, лето и зима, символы Инь и Ян (характерные для всего творчества Урсулы Ле Гуин), воплощающие женское (темное) и мужское (светлое) начала...

В трилогии, особенно в первой ее части, часто встречается символ Мировой Горы, но склону которой можно спуститься в царство смерти или подняться в мир живых. Собственно говоря, все острова Земноморья представляют собой горы, при описании которых явственно просматривается эта символика.

Царство смерти в трилогии в точности повторяет живой мир, но как бы со знаком минус во всем.

В угрюмом сне застыли вещи,

Был страшен серый полумрак,

И точно маятник зловещий,

Звучал мой одинокий шаг...

(Н. Гумилев. Ужас)

Именно такова картина, нарисованная Урсулой Ле Гуин в третьей части трилогии, когда Гед и Аррен в поисках Коба спускаются в царство мертвых: там есть дома и города с улицами и рыночными площадями, но площади пусты, а в домах не горит свет. Действия обитателей этой страны медлительны и спокойны, ибо лишены цели. «Их тела казались здоровыми и крепкими. Они были избавлены от страданий, избавлены от боли и — от жизни.» Дети там не резвятся, матери равнодушно взирают на них, а бывшие влюбленные, умершие из-за любви, встречаясь на улице, равнодушно проходят мимо друг друга. «Неподвижно застыл гончарный круг, молчал ткацкий станок, холодна была печь хлебопека. Здесь никто никогда не пел... Единственным живым звуком здесь был шорох их шагов.» Спуск становится все круче — гора все больше напоминает отвесный ствол дерева,— и наконец Аррен и Гед достигают корней, истоков того несчастья, которое поразило их живой мир, и находят способ избавить людей от беды. Итак, совершив «вертикальный путь» по Мировому Древу—схождение в мир смерти и возвращение в мир живых,— юный принц и его Учитель возвращаются к жизни обновленными: первый — пройдя инициацию, второй — обретя новое и великое Знание.

Кто он — живой ли, отправляющийся в царство мертвых, или он — мертвец, отражающий представления о странствованиях души?

      В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки