Волшебник - [36]

Судоплатов взял в руки очередной листок и положил его перед Брежневым.

– Наши аналитики считают, что идёт целенаправленная работа на снижение уровня жизни населения, когда излишек денег складывается в кубышку, недостаток восполняется госбанком в виде печати дополнительных рублей, и когда случится хотя бы пара существенных перебоев в поставках, народ метнётся в магазины сметая с прилавков всё до чего дотянется. Это сразу обрушит рубль, и в случае малейшего хаоса в железнодорожных перевозках, приведёт к центробежным процессам. Кто-то нам разваливает Советский Союз Леонид Ильич. – Произнёс Судоплатов и закрыл папку. – Говоря «кто-то», я имею в виду, что руководителем этой работы был непосредственно товарищ Андропов. Материалы по его деятельности, если кратко, на двух листках в этой папке. – Павел Анатольевич пододвинул папку к Брежневу. Сами понимаете, мы не прокуратура и провести полноценное расследование не могли, но всё что нашли – здесь. И последнее. – Судоплатов вздохнул. – Наши медики считают, что вас намеренно приучают к сильнодействующим препаратам, подавляющим волю, и вызывающим распад сознания, и это часть общей стратегии, по уничтожению нашей страны.

Павел Анатольевич давно ушёл, а Брежнев всё сидел, глядя в одну точку, словно из него вынули стержень. Но вдруг встрепенулся, глаза зло сузились.

– Развалить вздумали, твари бешеные? – Он встал подошёл к рабочему столу и включил связь с секретарём.

– Коля, давай ко мне Голикова, Цуканова, Агентова… срочно.

Когда в кабинет вошли доверенные помощники, Брежнев, положил перед ними папку с материалами Судоплатова.

– Так, товарищи. Здесь документы особой важности и срочности. Их нужно проверить на достоверность как можно быстрее. От этого очень многое зависит. А ты, Виктор Андреевич, обратился он к Голикову, останься.

Когда остальные вышли, Брежнев, внимательно посмотрел в глаза Голикову.

– У меня есть информация, что таблетки что мне дают, вовсе не снотворное, а куда более сильный препарат с побочными эффектами. Делай что хочешь, но проясни этот момент до тонкости. И конечно возьми материалы, что я дал Цуканову и Агентову, и проведи собственную работу. Времени нет совсем.

– Сделаю, Леонид Ильич. – Голиков уверенно кивнул.

Работа не заняла много времени, так как всё было «на поверхности». Только вот попутно вскрылось такое что в пору было хвататься за голову. Работая в одном направлении, но параллельно, помощники не имели возможности смягчить или вообще подтасовать данные, да и не стали бы этого делать. Их работа основывалась на полном доверии к ним первого лица, и предельная точность формулировок, была принципом. А у Брежнева, который последовательно прочитал все три доклада, натурально шевелились остатки волос на голове. Только что отгремел двадцать четвёртый съезд КПСС, где все, буквально все рапортовали об успехах и невиданном росте. И вот, сухие цифры в нескольких областях, говорили если не о катастрофе, то о предынфарктном состоянии всего хозяйства. В рационе рабочих катастрофически не хватало разнообразия белков, и витаминов, а наиболее уязвимой категорией граждан являлись учителя, врачи и служащие низовых учреждений.

Грохнуло сразу. В отставку ушёл Чазов, заведовавший в том числе и лечением первых лиц, а после, министр обороны маршал Гречко, получил безусловной приказ начать сокращение армии, и за десять лет, довести её численность до двух миллионов. Была сформирована рабочая комиссия по реформе сельского хозяйства, а сам председатель правительства Косыгин, в ходе личной беседы предупреждён о необходимости повышения качества и расширения номенклатуры товаров народного потребления, и об искоренении практики подсчёта плана в штуках, без учёта брака и возврата. Затем был вызван министр внутренних дел, и строго предупреждён относительно привычек его жены скупать антиквариат, и самого министра к красивым цацкам.

По Москве сразу пошли слухи о «затягивании гаек», а милиция, стремясь реабилитироваться, начала повальные проверки в торгах, и на базах, вытаскивая на свет длинные цепочки нарушений и хищений. И тут веское слово сказал прокурор Роман Андреевич Руденко, который специальным письмом разрешил не доказывать хищения свыше максимального предела.

И стали происходить настоящие чудеса. В дар музеям от анонимных дарителей потекли картины старых мастеров, а цены на антиквариат упали вчетверо. Но помогало плохо. И пошли эшелоны, везущие новых лесорубов и сучкорезов из хороших московских и прочих семей в Сибирь и Дальний Восток.

Но всё это не решало главной проблемы СССР – огромного, подавляющего превосходства тяжёлой промышленности перед промышленностью лёгкой, от чего страдал выпуск товаров народного потребления и ужасающе низкого качества изделий. Дело доходило до того, что на предприятиях открывали ремонтные участки, где чинили новые изделия, не прошедшие через отдел технического контроля или возвращённые из торговой сети. И Брежневу не к кому было обратиться с этим вопросом. Экономисты просто разводили руками, не понимая в чём вопрос, а чиновники вообще не видели проблемы. Ведь у них-то всё было. И финский холодильник, и французский телевизор, и даже немецкая машина.