Волшебник Ришикеша - [6]
— Еще чуть-чуть… — касается шепот ее лица.
— Только бы перейти мост… — подбадривает Лола. — Еще когда мы в ту сторону шли, у Ани голова кружилась.
Под ногами река, река. Не смотри вниз… Правда, все равно ничего не увидишь, разве что воронку в животе.
Последние несколько шагов. Сильнее сжимает ее, притягивает к себе. Они должны оказаться на другом берегу. Наконец под ногами асфальт, разгоряченный прошедшим днем.
— Как ты?
— Уже лучше. Прости. Я не хотела. Прости.
Ладони смыкаются. Саша опережает их на несколько шагов. Торопятся пальцы. Обгоняет их Лола. Сплетаются. Силуэты растворяются впереди. Анна смеется.
— Знаешь, что мне все это напоминает? Ты смотрел «Смерть в Венеции» Висконти?
— Нет.
— А книжку читал? Томаса Манна?
— Если честно, нет.
— Там пожилой мужчина влюбляется в мальчика. Все о его страданиях.
— Я вообще-то это не очень люблю, когда мальчик с мальчиком.
— Я тоже. Но речь не об этом. Там вообще ничего не показано. Просто он бродит по городу, который сводит его с ума, дурманит. Как этот вечер.
Перед ними лестница в ашрам — последнее испытание. Огромные вытянутые ступеньки, дыхание прерывается, руки поддерживают, подталкивают. Осталось совсем чуть-чуть… Вздрагивающий мост, недоступная река, берега, усыпанные храмами, будто звездами, остаются внизу.
— Все. Пришли.
— Спасибо, Витя.
Разлетаются ладони в разные стороны.
— А где Саша?
— Какой Саша?
— Саша… У него осталась моя сумка.
— Я позову его.
Убегает. Возвращается через минуту.
— Держи.
— Спасибо. За все.
Двери заперты. Включены вентиляторы. Стучит, стучит его сердце. Льется нежность.
3
Быстрое течение
Полумрак. Тишина, прерываемая лишь пением птиц и влажными нитями воздуха, разлетающимися в стороны от огромных вентиляторов. Веки сомкнуты, тела неподвижны.
— Сконцентрируйте свое внимание на межбровном пространстве — это первый шаг медитации. Тело расслабленно. Не думайте о прошлом и будущем, будьте здесь и сейчас. Не вовлекайтесь в игру ума, не поддавайтесь фантазиям. Будьте над мыслями.
Вздох вырвался из груди Анны, влажные ладони сильнее сжали колени. Она не открывала глаза, но отчетливо видела просторный зал: белые каменные стены, люди замерли на бежевых тканых ковриках в позе лотоса, во главе на деревянном низком столе, устланном белой простыней, сидит их учитель Свами. Его лицо источает свет, который не могут скрыть тени раннего утра. В противоположном конце зала, в самом темном уголке, Анна пытается сконцентрироваться, но продолжает видеть москитные сетки на окнах, закрытую зеленую дверь, а недалеко от нее — Витю, неподвижное лицо, окутанное вуалью добра. Точка между бровями… Почему утром так громко поют птицы? Мысли, одна за другой, подступают. Она пытается не смотреть, не чувствовать, не осязать. Влажная струйка катится по лбу, вьется по шее. «Неужели кому-то холодно?» — она слышит шорох ткани, набрасываемой на плечи. Здесь. И сейчас.
— Я больше не могу так.
— Как — так?
— Неужели ты не понимаешь?
— Нет, если честно.
Анна закрыла лицо руками. Солнце ослепляло. Она забыла темные очки, и теперь свет резал ей глаза.
— Ну почему?
— Ты мне скажи! Тебя что-то не устраивает!
— Меня не устраивает то, что ты даже не понимаешь, о чем я говорю!
Судорога ярости пробежала по его губам. Машина, поддавшись настроению, набирала скорость. Опустошенность переплеталась с разочарованием. Она не хотела причинять боль, не хотела видеть, как меняются его черты под натиском боли и непонимания. Она жаждала воздуха, свободы, солнца, полета. Разве возможно это объяснить? Запах скошенной травы врывался через приоткрытое окно. Тяжелые тучи, пронизанные лучами-стрелами, повисли над полями. Мимо пролетали машины и надежды. Внезапно она увидела его лицо: глубокие карие глаза, смуглая кожа, чувственный рот. Лицо, написанное неровными броскими мазками, полными экспрессии. Как дороги были ей эти черты! Но она жаждала уйти в никуда. Механизм расставания был запущен в ее сердце, и ничто не могло это остановить.
— Аня… Может, передумаешь? — голос его вдруг стал теплым. На долю секунды он посмотрел на нее. Вслед за глазами к ней потянулись рот, нос, черная щетина. Красивый профиль был обращен к дороге. Тучи… Вот-вот пойдет дождь. Грудь сдавила нежность. Анна попыталась набрать воздух в легкие, заполнить пустоту. Но ей помешал удар. Глухой удар в центр ее жизни. Потом наступила темнота.
Ложка погрузилась в кашу, крупные овсяные хлопья прилипли к железу, не достигнув встревоженного рта. Она выпила несколько приторных глотков масала-чая. Нужно было что-то есть, но желудок был полон боли, для еды не оставалось места. Над вытянутыми узкими столами, расположенными вдоль стен, поднимался металлический скрежет, смешивающийся с причмокиванием изголодавшейся группы. Три с половиной часа утренней йоги были испытанием не только для нее.
— После завтрака встречаемся у входа, пойдем купаться в Ганге. — Голос Вити покатился по каменному полу, задевая ее обнаженные стопы.
— Ты пойдешь в купальнике или там переоденешься?
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.