Волшебник Колдовского мира - [31]

Я прислонился спиной к стене пещеры. Голова болела, у входа мрачным пологом висели дождь и мрак. Спать… хорошо бы уснуть… Ещё одно решение — к чему оно приведёт? И всё-таки — спать.

Глава 9

Это был тяжёлый сон с жуткими сновидениями, и я очнулся в холодном поту. Уснув опять, я оказался во власти ещё более чудовищных кошмаров. Я не знал, порождены ли они моим собственным воображением или колдовством, витавшим над этими местами. Проснувшись серым утром с больной головой, я всё ещё не принял главного решения. Остаться здесь в добровольном заточении до тех пор, пока жизнь не покинет меня? Идти дальше с верой в правоту своего дела и попробовать преодолеть судьбу, предсказанную Лоскитой? Что выбрать?

«Если в Эскоре повсюду злые силы, то должны же быть и добрые, — вяло размышлял я. — Но как их вызвать?»

Эсткарпцы иногда, взывая о помощи, с мольбой произносили какие-то древние имена, но для большинства они давно уже утратили смысл, и люди чаще всего надеялись на самих себя и на поддержку колдуний.

Со мной по-прежнему был меч, я хорошо им владел, у меня был опыт войны на границе, но теперь мне представлялось, что всё это ничего не значит. Силу, с которой я собирался вступить в единоборство, невозможно было одолеть мечом. Так что же у меня оставалось? Случайные крупицы древней мудрости, собранные в Лормте, слишком истёртые временем, чтобы я мог на них полагаться.

Перед глазами неотступно стояли три картины, показанные Лоскитой.

Дождя не было, но и солнце не выглянуло, не расцветило пятнами горы — тяжёлые низкие тучи застилали небо.

Местность, открывшаяся моему взору из пещеры, казалась застывшей и безжизненной. Всюду лишь скудная растительность, искривлённая, уродливая, блёклая; да торчащие из земли каменные глыбы отталкивающего вида: на их поверхности проступали где злобное лицо, где — грозящая когтистая лапа или зияющая клыкастая пасть. Видения эти то появлялись, то таяли, то снова возникали чуть поодаль. Я отводил от них взгляд, закрывал глаза, чтобы не видеть этих мрачных серых камней, и пытался думать. Смутные мысли беспорядочно мелькали в мозгу, словно я метался по клетке, повсюду натыкаясь на прутья решётки.

Послышалось завывание — такое, как в каменном лесу, где я нашёл шарф Каттеи… Шарф… я сунул руку за пазуху и нащупал тонкий шёлк.

Каттея… Каттея, трижды погибающая, и всякий раз — от моей руки. Можно ли верить тому, что показала Лоскита? Или, как подсказывало мне едва уловимое, словно покусывающее подозрение, это всего лишь уловка врага, заметающего след?

Я поел и сделал глоток из фляги. Воды осталось совсем немного. Без еды можно прожить дольше, чем без питья, и я не знал, хватит ли у меня духу оставаться здесь, пока меня не найдёт смерть.

Да и не в моей натуре выбирать путь бездействия, даже если в этом состоит высшая мудрость. Слишком много во мне было от отца и матери — оба они всегда шли навстречу опасности, не дожидаясь её прихода.

Наконец, я всё-таки выбрался из своей норы и осмотрелся. Я помнил — во всяком случае, считал, что помню, — как выглядела местность вокруг Чёрной Башни, увиденная мной на песке у Лоскиты. Здесь не было ничего похожего. Где-то поблизости плескалась вода.

В питье и пище — опасность, предостерегала Дагона. Но, может быть, если смешать эту воду с оставшейся у меня во фляге, риск уменьшится? Решение…

Я старался не смотреть на каменные глыбы: зловещие видения, то появлявшиеся, то таявшие, стали отчётливее. Я был уверен, что это наваждение, и не хотел, чтобы оно сбивало меня с толку.

Завывание ветра действовало угнетающе: я мог бы поклясться на мече, что слышал стоны и вопли величайшего ужаса, будто кто-то взывал о помощи. Некоторые голоса казались мне знакомыми. Но я убеждал себя, что это всего лишь ветер завывает в скалах.

Я стал припоминать известные мне поверья. Салкары утверждали, что воин не падёт в бою, пока не услышит в шуме битвы своё имя. Я поймал себя на том, что прислушиваюсь, не различу ли в завывании ветра протяжного «Кии-моок».

Некоторые, например, Айдан с окраины Эсткарпа, где упорнее следовали старинным обычаям, — носили талисман. Айдан однажды показал мне камень с круглым отверстием — считалось, будто такой талисман, полученный от любящей женщины, надёжно защищает от беды. Айдан… Много лет я не вспоминал о нём. Где-то он теперь? Уцелел ли в пограничной войне, вернулся ли к той, что дала ему этот камень?

Впадина, по которой я шёл, сворачивала и дальше вела вниз, в узкую долину. Там растительность была обильнее, и текла мелкая речка, плеск которой я слышал до того, как ветер поднял свой скорбный плач. Я оглядел берега реки… и привычно среагировал на опасность, тотчас метнувшись за валун.

Даже вой ветра не смог заглушить внезапно раздавшиеся крики и звон металла. У самой воды шла жестокая схватка, в воздухе сверкали брызги. Трое кроганов — двое мужчин и женщина оказались в ловушке на мелководье. Какие-то мохнатые существа помогали им отбиваться. Атаковали же их воины с мечами, одетые в кольчуги и чёрные плащи. Выше по течению несколько фасов скатывали в воду камни и швыряли комья земли, спеша отгородить ту часть русла, где были кроганы, чтобы отрезать им путь к отступлению.