Волшебник - [23]

– Как говорил Карлос Кастанеда: «Чтобы одолеть страх, нужно всего лишь не убегать», – блеснул приготовленным афоризмом Гончаров. – Посмотри в лицо своему страху, и он отступит. Ну что, рискнешь?

– Рискну, – Алиса послушно последовала с ним по аллее героев, вглядываясь в суровые бронзовые лица полководцев Великой Отечественной. К одному из них она пристроила подаренную розу.

Гончаров не зря проштудировал несколько книг по пикапу – типа «Как склонить к активному сожительству девушку своей мечты» – и теперь пытался нащупать у своей новой знакомой слабое звено. В ментальном смысле, разумеется, а не в физическом. Ага, боится высоты. Сейчас, испугавшись, прильнет к его сильному плечу, с ужасом глянет вниз и попросит о пощаде. Не прильнула.

– Ты прав, – согласилась она в верхней точке. – Вполне терпимо. Посмотреть в лицо страху… И вполне даже симпатично.

– Одну фобию мы убили. А что еще?

– Боюсь темных закрытых помещений. Лет в семь застряла в лифте. И свет погас. Три часа страха. Мне как раз подружка про лифт-убийцу страшилку рассказала. Лифт останавливается, гаснет свет, а потом падает с десятого этажа. Я все три часа и ждала.

– По нынешним временам это не страшилка, это реализм…

– В общем, я трусиха.

– Не соглашусь. Ты производишь впечатление смелой и уверенной в себе.

– Нет, нет, я очень осторожная… И не войду в горящую избу без противогаза и защитного костюма. Вот блог веду под мужским псевдонимом. От угроз это не спасет, но, по крайней мере, дает ощущение некой надежды, что сразу не вычислят и не встретят в подворотне.

– Уже угрожали?

– Само собой. Ноги обещали переломать, кадык вырвать и прочие части мужского организма. Иногда складывается ощущение, что не с колдунами имеешь дело, а с мелкой шпаной.

– А риск то оправдан? Не слишком ли дорого стоят твои разоблачения? Может, лучше переключиться на что-то более позитивное – цветы там, сад-огород? Мода? Любовь? Тем, что ли, мало?

– Понимаешь, когда начинала, мне было просто интересно. А потом рейтинг моей колонки неожиданно подскочил. Подняли гонорары. И у меня обязательство перед порталом. Я ведь живые материалы делаю, не из Интернета передираю, как многие сейчас. И не придумываю. И интерес остался. Я говорила, что закончу, когда найду настоящего экстрасенса. Или колдуна. Это моя личная цель. И совсем не хочу подвергать тебя риску. Там большие деньги крутятся. Огромные. Могут быть проблемы. Это вроде аттракциона, только без гарантии безопасности.

Она первая выбралась из корзины, когда колесо достигло земли.

– Я проблем не боюсь, – заверил Гончаров, – я их решаю. Но конечно, если тебе не нужен компаньон…

– Вдвоем спокойней. Но стоит взвесить возможные риски.

– Я уже взвесил. Только думаю, долго тебе придется искать. В Штатах лет тридцать назад учредили премию – кто докажет свои магические способности, получит миллион баксов. Премия до сих пор лежит.

– Но все же не могут быть жуликами? Кто-то обладает анормальными способностями.

– Никто. Абсолютно точно. Иначе мы давно бы жили в раю.

– А ты, например? – улыбка Джоконды с легкой иронией.

– Я не волшебник, я только кручусь, – подыграл Гончаров, – к кому направляемся на этот раз?

– Медиум. С духами на короткой ноге. Имеет сертификат, выданный Росстандартом. Видимо, не бесплатно.

– Прекрасно. Даже Конан Дойл увлекался спиритическими сеансами.

– Боюсь, это не спиритизм, а театр одного актера.

– Ладно, посмотрим. А как насчет ресторана? Или кафе?

– Никак. У пруда романтичней. И скамейка есть.

– Кофе? Чай?

– Кофе. «Руссиано». Без сахара.

– Момент.

Гончаров метнулся к ближайшему кафе и скоро вернулся, удерживая в руках две пластиковые чашечки с дымящимся напитком.

– Мне кажется, финансы тебя интересуют только в силу необходимости, – предположила Алиса, сделав первый глоток.

– Да? Почему?

– С кем поведешься… Сама становлюсь сенсетивом. Экстрасенсом то есть. Сердцем чую.

– Что ж… Право твое сердце. Вообще-то я гуманитарий… Институт культуры. Спец по организации праздников. Но жизнь подсказала правильный путь. Финансы, кстати, не самое скучное дело. Из-за них и первый срок получил… Шутка. Не получил. Все еще впереди.

– Сплюнь… А я филолог. Русский язык и литература. И тоже не жалею. Хотя родители были против. Видели во мне инженера. Как они. Мол, настоящая земная профессия. А твои?

– Отец таскал в театральную студию, мама к фортепьяно приобщала, но не приобщила. Я все больше – выпить, закурить… Восемнадцать плюс.

– Они живы?

– Мама… Сюда приезжает только на зиму. У нее домик под Анапой… От бабушки остался. Отец умер. Диабет. А может, все-таки поужинаем нормально?

– Извини, но мне пора. К утру надо сдать текст.

Сказала, как отрубила.

* * *

Если бы Ирину Михайловну Шубину, даму постбальзаковского возраста, преодолевшую Рубикон «баба ягодка опять» спросили, что бы она предпочла – «Иметь или быть», то она, не раздумывая, выбрала бы «иметь». Она принадлежала к числу тех в чем-то наивных людей, которые пытаются обнаружить себя через модус владения.

Об обществе потребления, красочно расписанным психологом Эрихом Фроммом, она не задумывалась, ибо книг не любила, предпочитая слушать Стаса Михайлова. Зато являла собой классический образец потребителя. Из последних приобретенных ею вещей, пока еще доставлявших ей удовольствие, сравнимое с радостью крокодила, переваривающего антилопу, был пылесос «Курби». Чудо техники, чем-то напоминавшее робота из будущего. Хромированную сталь его корпуса рука так и тянулась погладить, на блестящие кнопки хотелось нажать, а к гибкому шлангу прижаться щекой. Пылесос мыл, выл, чистил, выколачивал пыль и злобных сапрофитов и даже варил кофе. Ирина Михайловна верила, что новый друг подарит ей еще немало открытий чудных. И хотя цена зашкаливала за сотню, радость обладания чудо-вещью того стоила. Счастливая владелица так привязалась к хромированному другу, что разговаривала с ним. Откровенничала даже о том, как обвешивает покупателей в магазинчике, где торговала мясом невинных травоядных и птиц. Купила она агрегат не в магазине, а у рекламного агента, буквально штурмом взявшего ее квартиру. Поклялась себе, что только посмотрит, но в итоге выложила вымогаемую сумму.