Волшебница Шалотт и другие стихотворения - [26]

Утешься, рыцарь; что тебе во мне?

Я прожил жизнь свою, и да очистит

Господь в Себе мои грехи! Но ты,

Коль свидеться не суждено нам снова,

Молись за душу короля. Молитва

Сильней, чем думают о ней. Так пусть же

Твой голос днем и ночью за меня

Восходит к небу, как струя фонтана.

Чем люди лучше козлищ и овец,

Коль, зная милость Божью, не возносят

Молитвы за себя и за друзей?

Так у подножия Его плетется

Златая сеть, объемлющая мир.

Теперь — прощай. Я уплываю с ними,

Кого ты видишь здесь (хотя душа

По-прежнему не верит и страшится)

На остров Авалон средь теплых вод,

Где нет ни града, ни дождя, ни снега,

Ни бурь; но лишь цветущие сады,

Вечнозеленые луга — и гроты

В тени ветвей над морем голубым;

Там исцеляются любые раны».

Так он сказал, и барка отплыла,

Влекома веслами и парусами —

Как белогрудый лебедь, спевший песню

Предсмертную и, растопырив перья,

Отдавшийся потоку. Долго вдаль

Смотрел сэр Бедивер, воспоминая

Столь многое! — пока корабль уплывший

Не стал лишь точкой в заалевшем небе

И дальний плач не смолкнул над водой.

Г. Кружков

FROM THE PRINCESS ПЕСНИ ИЗ ПОЭМЫ «ПРИНЦЕССА»

‘TEARS, IDLE TEARS’

Tears, idle tears, I know not what they mean,

Tears from the depth of some divine despair

Rise in the heart, and gather to the eyes,

In looking on the happy Autumn-fields,

And thinking of the days that are no more.

Fresh as the first beam glittering on a sail,

That brings our friends up from the underworld,

Sad as the last which reddens over one

That sinks with all we love below the verge;

So sad, so fresh, the days that are no more.

Ah, sad and strange as in dark summer dawns

The earliest pipe of half-awaken’d birds

To dying ears, when unto dying eyes

The casement slowly grows a glimmering square;

So sad, so strange, the days that are no more.

Dear as remember’d kisses after death,

And sweet as those by hopeless fancy feign’d

On lips that are for others; deep as love,

Deep as first love, and wild with all regret;

О Death in Life, the days that are no more.

СЛЕЗЫ

О слезы бесполезные, зачем

Вы снова приливаете к глазам

Со дна души, из тайных родников,

Когда гляжу на тучные поля

И вспоминаю канувшие дни?

Отрадны, как заря на парусах,

Везущих нам друзей издалека,

Печальны, как далекие огни

Навеки уходящих кораблей,

Невозвратимые былые дни.

Печальны и таинственны, как свист

Каких-то птах, проснувшихся в саду

Для умирающего, что глядит

В светлеющее медленно окно,

Непостижимые былые дни.

Безумны, как загробный поцелуй,

Как безнадежное желанье губ,

Цветущих не про нас, — горьки как страсть,

Обида, боль и первая любовь, —

О смерть при жизни, канувшие дни!

Г. Кружков

‘SWEET AND LOW’

Sweet and low, sweet and low,

Wind of the western sea,

Low, low, breathe and blow,

Wind of the western sea!

Over the rolling waters go,

Come from the dying moon, and blow,

Blow him again to me;

While my little one, while my pretty one, sleeps.

Sleep and rest, sleep and rest,

Father will come to thee soon;

Rest, rest, on mother’s breast,

Father will come to thee soon;

Father will come to his babe in the nest,

Silver sails all out of the west

Under the silver moon:

Sleep, my little one, sleep, my pretty one, sleep.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Тихо и нежно издалека,

Западный ветер, повей —

И возврати издалека

Милого к нам поскорей!

Не разбудив урагана в пути,

Над озаренной пучиной лети

Лунного света быстрей!

Видишь — в спаленке спит мой маленький, спит.

Тихо и нежно спи-засыпай,

Глазки покрепче закрой —

Спи безмятежно, баюшки-бай:

Матушка рядом с тобой.

Дремлет луна в золотых небесах,

Папин кораблик на всех парусах

Мчится к сыночку домой.

Спи, мой маленький, в тихой спаленке, спи.

Г. Кружков

‘THE SPLENDOUR FALLS ON CASTLE WALLS’

The splendour falls on castle walls

And snowy summits old in story:

The long light shakes across the lakes,

And the wild cataract leaps in glory.

Blow, bugle, blow, set the wild echoes flying,

Blow, bugle; answer, echoes, dying, dying, dying.

О hark, О hear! how thin and clear,

And thinner, clearer, farther going!

О sweet and far from cliff and scar

The horns of Elfland faintly blowing!

Blow, let us hear the purple glens replying:

Blow, bugle; answer, echoes, dying, dying, dying.

О love, they die in yon rich sky,

They faint on hill or field or river:

Our echoes roll from soul to soul,

And grow for ever and for ever.

Blow, bugle, blow, set the wild echoes flying,

And answer, echoes, answer, dying, dying, dying.

«ТРУБИ, РОЖОК, ТРУБИ!»

На стены замка лег закат,

Над ними горы в яркой сини;

Блистая, скачет водопад,

Лучится озеро в долине.

Труби, рожок, труби! Пусть эхо, улетая,

Кружит среди вершин — витая, тая, тая…

Прислушайтесь! Из-за реки

Так ясно и неумолимо

Звучат эльфийские рожки

И тают, словно струйки дыма.

Труби, рожок, труби! Таинственно-простая

Мелодия, лети — витая, тая, тая…

Любимая! Умолкнет шум

Военных труб и флейт пастушьих;

Но эхо наших смертных дум

Пробудит отклик в новых душах.

Труби, рожок, труби! Пусть эхо, улетая,

Кружит среди вершин — витая, тая, тая…

Г. Кружков

‘AS THRO’ THE LAND AT EVE WE WENT’

As thro’ the land at eve we went,

And pluck’d the ripen’d ears,

We fell out, my wife and I,

О we fell out I know not why,

And kiss’d again with tears.

And blessings on the falling out

That all the more endears,