Волшебница Настя - [37]

– Полегче, полегче с Кощеем бессмертным и Бабой ягой, – сказал Евгений Анатольевич. – А то вот оставлю тебя с крыльями.

– Нет, нет! – моляще сложил крылья Верблюд. – Простите меня! Я не хотел вас обидеть. Не оставляйте меня с крыльями. Я Верблюд, не птица. Снимите их с меня прямо сейчас же. Простите!

– Ну то-то же, – удовлетворенно проговорил Евгений Анатольевич. Положил на Верблюда ладонь, прошептал несколько слов, и крылья у Верблюда стали уменьшаться, уменьшаться, и от них не осталось и следа. Словно их никогда и не было.

– Какое счастье! Какая радость! – Верблюд чуть не танцевал. – Я снова такой, каким меня создала природа! Хочу скорее к себе в пустыню, на свою родину!

Евгений Анатольевич улыбнулся:

– А кто же тебе мешает прямо сей миг туда и отправиться?

– Да? Я могу? Прямо сей миг? – Казалось, Верблюд сейчас взлетит и без всяких крыльев – столько в нем было энергии, никак не скажешь, что минуту назад он выбрел к ним из леса, еле волоча ноги. – Тогда все! Всем привет! Я помчался!

И он понесся через лес на свою родину – как если бы летел без крыльев.

– А Цветок-невольник? – спросила Настя у Евгения Анатольевича. Ей как-то особенно больно было за Цветок-невольник. Такой красивый – и служить своей красотой этим прохиндеям Васе Петрову Королю-обжоре и Пете Васину Главному министру. – Его мы расколдуем?

– А как же, – отозвался Евгений Анатольевич. – Всех расколдуем. И Цветок-невольник непременно. Эй, ты где там? – позвал он Цветок-невольник.

И тут же, едва у них не под ногами, чуть в сторонке, в траве появился Цветок-невольник.

– Я здесь. Я уже давно здесь. Жду своей очереди. Жду не дождусь. Знаете, как тяжело служить злу. Прости меня, Настя.

– Я прощаю тебя, – сказала Настя.

– Ладно-ладно, раз Настя прощает, и мы прощаем, – сказал Евгений Анатольевич. Нагнулся к Цветку-невольнику, дотронулся до него и что-то прошептал.

В Цветке ничего не изменилось, как это было с Серым волком, с Верблюдом. Как лепестки его играли ярким красно-фиолетово-голубым цветом, так и играли, как стебель держал его головку, словно прекрасную чашу, так и держал, но вдруг от Цветка пахнуло чудесным ароматом. Раньше Цветок был просто красивым, однако без всякого запаха, словно мертвый, а теперь он так и заблагоухал. Настя захлопала в ладоши:

– Он больше не Цветок-невольник! Он теперь просто Цветок! Как хорошо!

– Что же, – проговорил Евгений Анатольевич, – раз хорошо, значит, пора отправляться домой. Бабушка ведь, наверное, уже заждалась?

Вместо Насти ответил Чур-чур.

– Заждалась, как не заждалась, – прокашлял он. – Может, даже уже и сердится.

– Ну, мы тебя быстро домой доставим, – сказал Насте Евгений Анатольевич. – Вызывай ковер-самолет, – посмотрел он на Чур-чура.

Чур-чур загудел электросваркой, потом затих и снова загудел – теперь двумя электросварками. Потом произнес с запинкой:

– Понимаете ли, Евгений Анатольевич… ковра-самолета больше нет.

– Как нет? – изумился Евгений Анатольевич.

– Моль съела, – ответствовал Чур-чур.

– Так-так… – протянул Евгений Анатольевич. – Хорошо же ты следишь за вверенным тебе хозяйством. Давай тогда ступу Бабы яги, полетим в ступе.

Из разноцветного Чур-чур сделался сплошь красным.

– Ступы, видите ли, Евгений Анатольевич, тоже нет.

– А ступа-то куда делась? – еще больше изумился Евгений Анатольевич. – Тоже моль съела?

– Нет, ступу не моль. Ступу жук-древоточец.

– Да-а… – У Евгения Анатольевича, похоже, пропали все слова. – Весело, вижу, вы тут без меня жили.

– Это мне пришлось их уничтожить. – Настя сочла необходимым взять вину на себя. Нечестно было подставлять под удар Чур-Чура. Все же это она наслала и жука-древоточца, и моль. – Когда за мной гнались Король-обжора с Главным министром.

Глаза у Евгения Анатольевича повеселели.

– И ты их уничтожила при помощи моли и жука-древоточца? Молодец! Из тебя получилась отличная волшебница. Не хочешь ли остаться в нашем волшебном лесу?

Предложение было соблазнительное, что говорить. Может быть, такие предложения поступают человеку раз в жизни. Но дома Настю ждала бабушка, как она могла не вернуться к ней?

– Мне пора к бабушке, – твердо сказала Настя.

Евгений Анатольевич согласно покивал головой.

– Что ж, хорошо. Ты слушаешься голоса сердца, а сердце всегда подсказывает правильное решение.

– Может быть, – посмотрела на Евгения Анатольевича Варвара Ивановна, – доставить для скорости Настю к бабушке самым волшебным способом?

– Другого и не остается, – сказал Евгений Анатольевич. – Но сначала, – протянул он к Насте руку, – ты должна оставить здесь те волшебные вещи, которые у тебя есть.

– Да, конечно. – Настя торопливо протянула ему волшебную палочку, вынула из кармана своего клетчатого сарафана хрустальное яблоко и отдала его.

– А теперь закрой глаза, – проговорил Евгений Анатольевич. – Крепко-крепко. Сосчитай про себя до трех и потом открой.

Настя крепко-крепко зажмурилась и принялась считать. Один. Два. Три.

Она открыла глаза.

Она стояла на дороге около зеленой калитки в зеленом заборе. За забором стоял небольшой зеленый домик, а на калитке висела грозная надпись «Осторожно, злая собака!». Это было то самое место, где она, по ее расчетам, должна была находиться, когда решила, что слишком замечталась и пора возвращаться к реальности. Но тогда вместо этого зеленого забора, за которым на самом деле никакой собаки отродясь не водилось, оказалось чистое поле, а за полем неподалеку благородно раскачивались на ветру своими кудрявыми шапками сосны чудесной рощи.