Волшебная гайка - [31]

Мы еще немного поспорили. Но теперь уже о том, что одни мы все-таки не поедем. Однако мама и на этот раз победила. Она у нас всегда побеждает. Поэтому мы дали маме клятвенное обещание по всем пунктам, о которых она просила, и стали собираться в дорогу.

И вот наконец мы уложили вещи в «москвич» и тронулись. Перед этим мы попрощались с мамой. Мы попрощались с ней дома, на лестнице и во дворе. Мама не проронила ни слезинки и все время улыбалась. Правда, улыбалась она так, что мне хотелось зареветь. Улыбалась мама и тогда, когда мы уже поехали. Я смотрела в заднее стекло. Мама махала вслед машине рукой и улыбалась. Папа, кажется, тоже смотрел больше не вперед, а в зеркальце заднего вида.

Потом мы долго ехали молча. Уже и поля пошли, и деревянные домики, а мы всё молчали и молчали. Мне представлялось, как мама сидит сейчас там на кухне, плачет в передник и шмыгает носом. А в прихожей звонит телефон. Мама берет трубку и говорит заплаканным голосом:

— Да, я вас слушаю.

Но в трубке сразу короткие гудки. Потому что Витя Пудиков боится моих родителей больше, чем завуча Николая Мартыновича. Витя Пудиков, разумеется, ни о чем не догадается, удивится, что моя мама в такое время не на работе, и станет звонить еще. Он достал книжку про биологические ритмы в человеческом организме и обещал принести ее мне почитать. От этих ритмов, говорит Витя, зависит, когда у человека хорошее настроение, а когда плохое.

Наверное, у папы крутились в голове мысли, похожие на мои. Без Вити Пудикова, конечно. Про Витю Пудикова мои родители ничего не знали. Папа вдруг затормозил, съехал на обочину и остановился.

— Может, Ир, вернемся? — сказал он. — А то, понимаешь, карбюратор мне что-то не нравится. Не закуковать бы нам с таким карбюратором.

— Мне-то что, — сделала я равнодушный вид. — Я в твоих карбюраторах не разбираюсь.

— Да-а… — потер папа указательным пальцем кончик носа. — Дела.

Мотор работал на малых оборотах. Мимо нас со свистом проносились машины — легковушки и грузовые, автобусы-экспрессы и серебряные сундуки — рефрижераторы. Пахло резиной, разогретым асфальтом и пылью. Мы остановились как раз между двумя деревнями — одну проехали, до другой не доехали. За серыми от пыли кустами уходило вдаль зеленое поле. И где-то там жили люди. Много людей. Каждый со своим биологическим ритмом. И одним людям сейчас было хорошо, а другим плохо.

— Слабак ты все-таки, папочка, — сказала я.

— Это почему же? — поинтересовался он.

— По тому по самому, — сказала я. — Нужно было дома о карбюраторе думать.

Сзади зашуршал песок, и ко мне в открытое окно заглянул мальчишка. Чуть старше меня. А может, такой же. И с ушами, словно у Вити Пудикова.

— Не подвезете? — спросил он.

— Мы бы с удовольствием, — сказал папа. — Да мы, понимаешь, в обратную сторону едем.

— У нас карбюратор, — добавила я.

— Вы в какую в обратную сторону? — не понял мальчишка.

— В ту, — ткнул папа большим пальцем себе за плечо.

— А почему вы носом туда стоите? — спросил мальчишка.

— Сейчас развернемся, — сказал папа.

— А, — протянул мальчишка, кажется решив, что мы попросту отговариваемся, лишь бы его не сажать.

Телефон здесь далеко? — спросил папа. — Мы, понимаешь, обещали с дочкой одному человеку, что будем звонить ему каждый день. А сегодня еще не звонили.

— Так как раз в Филимоновке, — показал мальчишка вперед. — И в Утевке, правда, тоже есть, — махнул он назад. — На почте.

— Ты из Утевки? — спросил папа.

— Из Утевки, — сказал мальчишка. — Если бы мне не так срочно было нужно в Филимоновку, я бы вам помог с карбюратором. У моего старшего брата Николая товарищ специалист по карбюраторам. Он у нас в Утевке на автобазе работает. Мигом бы сделал.

— Ты чего в Филимоновку-то торопишься? — спросил папа.

— Так Семена ищу, — сказал мальчишка. — Прямо с ног сбился. Он наверняка туда убежал, к Вадиму. Друзья они лучшие. А Вадим вчера с матерью в город уехал. Там и дома никого нету.

— Сколько Семену-то? — спросил папа.

— Сколько? Малыш еще совсем, глупыш. Вот и бегает.

— А ты чего пехом? — спросил папа. — На автобусе бы.

— На автобусе! — хмыкнул мальчишка. — У нас от Утевки до Филимоновки не очень разъездишься. Тариф тут как раз посередке. Расстояние всего ничего, а гони десять копеек.

— Да… — сказал папа. — Вот ведь сколько всяких сложных проблем на свете. У кого теща умерла, от кого муж ушел, у кого карбюратор барахлит, а кого в другую деревню тянет. Ир!

— Чего? — сказала я.

— Может, довезем человека до Филимоновки?

— А какую ты клятву маме давал? — напомнила я.

— Так он же не первый встречный-поперечный, — сказал папа. — У него беда. Он прямо с ног сбился с этим непутевым Семеном. Правда? — спросил папа у мальчишки.

— Ясно, правда, — сказал мальчишка.

— И небось с самого раннего утра Семен учесал? — спросил папа.

— Ну, — подтвердил мальчишка.

— Вот видишь, — сказал папа. — Нужно выручить человека.

— Если он еще там вообще, — сказал мальчишка.

— Кто, Семен? — сказал папа. — А где же он может быть?

— Где. Может, под машину угодил. Или еще чего. Дурак ведь.

— Залезай скорей, — сказал папа, открывая заднюю дверь. — Наговоришь тоже. Тебя звать-то как?