Волосы Ангела - [20]

– Не повезло мужику. – Кульков стянул с алюминиевой шпажки смачный кусок обжигающего мяса. – Казалось бы, живи да радуйся… Не работа, а одно удовольствие… Наверно, быть управляющим в доме отдыха – все равно что там отдыхать… Лафа, – мечтательно произнес он с набитым ртом. – Отработал одиннадцать месяцев в году и еще один дурака валяешь, где-нибудь за границей. Типа, устал…

Амелин суетливо захрустел пластиковым стаканчиком.

– Давай под шашлычок, Николаевич… – произнес он.  – Работа, мой юный друг, хороша, когда у человека есть желание посвятить ей всю свою жизнь. Когда это не трудовая повинность, а приятное времяпрепровождение. Еще лучше, чтобы она стояла в одном ряду с тем, что называют хобби. Или была этим самым увлечением. На крайний случай, чтобы материальное вознаграждение было соизмеримо с моральными и физическими затратами. А когда гулянка триста шестьдесят пять дней в году, это уже будни. Теряется смысл праздника. А кто у тебя мама? Если не секрет, – переключившись на Адамчук, спросил Икар. – Ты уже не в первый раз рассказываешь нам ужасно страшные вещи, постоянно ссылаясь на нее.

– Не секрет … – Анжела собиралась что-то ответить, но ее слова, оборвавшись на полуслове, так и повисли в воздухе. Из темноты погруженных в глубокий сон окрестностей донесся отдаленный собачий лай. Павел Петрович, резко вскинув руку, поднес указательный палец к губам, шикнул сквозь сомкнутые зубы, затем, растопырив свою сухую узловатую пятерню, переместил ее к уху, показывая движением, что требует тишины.

– Кажется, ваш друг нашелся… Болдэф впустую брехать не станет, – понизив голос, произнес он.

– Будем надеяться… Болдэф – это кто? – отозвался Кульков.

– Болдэф – это мой лучший друг неопределенной породы. Надо идти. Боюсь, что, почуяв чужака, пес может сорваться с привязи. Кто со мной?

– Кто, кто? Понятно кто, – Артем, не колеблясь, подскочил со своего места.

– Обратно возвращаться уже не стану. Лягу отдыхать. Так что, Николаевич, всего хорошего. Увидимся еще… Возможно… Ну, что, тронулись?.. Или как там… у нормальных людей, – кивая в сторону недопитой бутылки, вскользь обронил Икар.

Пока Луговой с Амелиным жали друг другу руки, разливая остатки коньяка «на посошок», Артем отвел девушек в сторону и тихонько сказал:

– Будьте постоянно на связи. Пистолет у тебя? – спросил он Анжелу.

– Нет, – ответила она. – Я его в кармане сиденья оставила.

– Плохо. Мужики уже совсем бухие. С этим хлюпиком я справлюсь и без «Макара». Но кто знает, что в башке у рыбака? Ботан явно крепче очкарика. А от одиночества крыша у кого угодно поедет. Не смотрите, что интеллигент. Слышали сами, как он гнал. С собой вас брать не хочу. По темноте с сумками таскаться да ноги бить. Подождете здесь. К тому же еще неизвестно, на кого лает эта придурочная тварь. Собака, как и ее хозяин, с приветом… Я ее видел. Чудовище… До сих пор мурашки по коже.

Анжела вынула из кармана шорт обойму и протянула ее Артему.

– На. Пусть у тебя будет. Увидишь Дениса, отдашь ему. В самом деле, кого там черти впотьмах носят? А нас двое. Да и дядька вроде нормальный. Даже очень…

Заставив всех вздрогнуть, из-за спин ребят возник Амелин.

– Ну, что?.. Попрощались? Пардоньте… – с благодушной улыбкой произнес он. – Торопиться надо… Болдэф совсем извелся. Что-то моего друга сильно беспокоит, – сказал и, шурша песком, поплелся вверх по пляжу.

Артем еще какое-то время потоптался на месте, суетливо поглядывая в сторону удаляющегося Амелина. Затем резко развернулся и уже на бегу выкрикнул:

– В общем, звоните!

Когда силуэты Амелина и Кулькова бесследно растворились в густых чернилах ночи, девушки вернулись к костру и взгромоздились на облюбованное бревно. Луговой, подперев кулаком подбородок, в позе роденовского «мыслителя» неподвижно сидел на своем стуле, никаким малозаметным движением не отреагировав на появление подруг.

– А сколько по времени идти до этого Сплавного? – обратилась к нему Юля.

Ответа не последовало.

– Да он, по-моему, спит, – прошептала Анжела.

– Не удивительно. Столько выпить. – Юля осторожно поднялась с бревна и бесшумно подошла к Вадиму Николаевичу. – Прикольно, – сказала она, практически уткнувшись носом в лицо мужчине. – Спит с открытыми глазами.

В этот момент Луговой зашевелился, выпрямил спину и, зевая во весь рот, еле внятно изрек:

– Я, кажется, закемарил маленько. Что-то сморило меня совсем. – Вытолкнув палкой ведро из костра, Вадим Николаевич подкатил к своим ногам дымящиеся картофелины.  – Угощайтесь, – предложил он своим гостьям. – Надеюсь, что не сгорели. Соль, хлеб найдете на столе, а я пойду, посплю часок-другой. Вы уж извините… Может, барышни тоже хотят отдохнуть? Если есть такое желание, я уступлю место в своем шикарном шатре…

– Нет, нет, – в один голос ответили девушки. – Спасибо. Мы у костра посидим. Спать совсем не хочется.

– Тогда, если что, толкнете. Звать бесполезно, я сплю очень крепко. Пушкой не разбудишь. Хорошо?

– Хорошо, хорошо, – закивали головами подруги.

Луговой сгреб в кучу разметанные в стороны угли, подкинул в огонь хорошую порцию дров и скрылся за брезентовой створкой своей палатки. Девушки остались одни. Прижавшись друг к другу, они замолчали и несколько минут просидели неподвижно, в безмолвном созерцании трепещущего пламени, быстротечного полета мерцающих искр и благостной тишины, в которой, казалось, можно было услышать собственные мысли.