«Волос ангела» - [95]

— Вы уверены в успехе? — прямо спросил разведчик.

— О да! Кеннон никому не захочет уступить, иначе он не был бы Кенноном. И потом, что вы потеряете, если цена во время торгов будет постоянно подниматься? Ну, предположим, уйдет несколько икон в руки клиентов других фирм, и что? Главное: отдать весь товар по самой высокой цене… Не желаете пройти в контору? У нас есть прекрасный портвейн, бисквиты. И уже время пить чай…

— С удовольствием.

Два джентльмена пошли по дорожке зимнего сада к предупредительно открытым перед ними тощим привратником дверям во внутренние комнаты.

* * *

Погожим вечером в тот час, когда тени от домов становятся длинными и понемногу начинают приобретать темную густоту, а по улицам уже не спешит бойкая московская толпа, но появляются просто гуляющие, на Сретенке слез с пролетки извозчика мужчина лет тридцати в элегантном сером костюме-тройке.

Он не спеша прошелся вдоль по улице, постоял немного, разглядывая нарядно оформленные витрины магазинов, поглазел на яркие афиши около кинотеатра, но купить лишний билет у разбитного парня решительно отказался.

Заложив руки за спину, мужчина в элегантной серой тройке медленно пошел по кривому переулочку, поглядывая на узкие окна доходных домов с геранью на подоконниках. Каблуки его модных ботинок мерно стучали по булыжнику. Дойдя до обшарпанного дома с желтой вывеской «Трактир», мужчина приостановился, словно задумавшись — зайти или нет? Огляделся по сторонам.

Напротив трактира, около наглухо закрытых тесовых ворот двора одного из домов, сидел на лавочке какой-то белобрысый малый в пестрой рубахе и темных брюках, заправленных в высокие сапоги. С губ его во все стороны летела шелуха семечек подсолнуха. Парень, видно, сидел уже достаточно давно, судя по тому, как много мусора скопилось у него под ногами. Заметив взгляд, устремленный на него, малый в пестрой рубахе чуть заметно кивнул.

Помедлив, мужчина толкнул рукой скрипучую дверь трактира, спустился на несколько ступенек вниз и попал в длинный сводчатый зал, шумный и насквозь прокуренный. Сидевший рядом с буфетной стойкой гармонист в белой рубахе и черном жилете играл «По диким степям Забайкалья», но его почти не было слышно за гулом голосов и звяканьем посуды.

Грузный буфетчик с побитым оспой лицом облокотился на стойку, поглядывая в зал — не пора ли дать знак подать еще чаю или водки или получить деньги с подгулявшего клиента да и выставить его вон?

Мужчина подошел вплотную к стойке, брезгливо провел пальцем по мокрой, обитой обшарпанной жестью поверхности, недовольно поморщился. Буфетчик с непроницаемым лицом наблюдал за ним, не меняя позы.

Повернувшись к нему спиной, мужчина внимательно осмотрел зал, вглядываясь сквозь слои табачного дыма в лица посетителей, сидевших за столиками. Буфетчик сонными глазами уставился в его прямую спину, обтянутую мягкой серой тканью. Наконец ему надоело это занятие.

— Чего желаете? — равнодушно спросил он.

Мужчина медленно повернулся. Их глаза встретились.

— Татарина… Ты Татарин?

— Я спрашиваю, чего вы желаете? — буфетчик снял руки со стойки, снова скользнув равнодушным взглядом по щегольскому костюму незнакомца.

— Желаю о деле поговорить.

— Об каком? — недоуменно поднял брови буфетчик.

— Фома прислал, — лаконично пояснил мужчина.

— Это какой же?

— А тот, что Кольке Психу приятель. Знаешь?

Буфетчик молчал. Вынув из-под стойки тряпку, протер у себя под локтями жесть, искоса поглядывая на незнакомого щеголя.

— Не здесь говорить надо… — наконец ответил он. — Подожди, сейчас проводят… Филимон! — зычно гаркнул в зал.

Шустро подбежал половой — щуплый, расчесанный на прямой пробор; юркими глазами словно облизал незнакомого щеголевато одетого мужчину.

— Проводи в кабинет… — распорядился буфетчик и, обращаясь уже к незнакомцу, добавил: — Идите, там поговорим.

Тот согласно кивнул и пошел за половым к внутренней лесенке на второй этаж. Пропуская его вперед, половой вежливо полуобнял незнакомца, ловко проведя рукой по его телу.

— Сюда пожалуйте! — Филимон гостеприимно распахнул дверь. — Извольте обождать, сей момент…

Половой вышел. Оставшись один, щеголевато одетый мужчина внимательно оглядел кабинет: стол, накрытый пожелтелой скатертью, венские стулья, небольшой диванчик с продавленным сиденьем, грязноватое окно, выходящее на глухую стену соседнего дома.

В другом конце комнаты что-то скрывали тяжелые портьеры, пыльные, давно потерявшие цвет и оттого казавшиеся темно-серыми. Он подошел, раздвинул их. Увидел дверь. Подергал ручку — заперта. Наклонился к замочной скважине. Ничего не видно.

Незнакомец вернулся к окну, попробовал открыть раму. Нет, не поддается — забита наглухо гвоздями, а форточка? Форточка открылась.

Он высунул в нее руку с носовым платком и помахал, словно вслед уходящему поезду…

* * *

Половой, выйдя из кабинета, быстро спустился по лестнице, подскочил к стойке, нагнулся через нее ближе к буфетчику.

— Пусть идут… — прохрипел тот. — Да поспрашивайте, может, скажет чего? Но не тяните особо. И тихо. Приберешь потом. Посмотрел?

— Без оружия он, — кивнул Филимон. — Всего ощупал.

— И то… Может, грех на душу берем, но покойник Псих с того свету никого прислать не мог… Кончайте! — буфетчик махнул полной рукой, перевязанной в кисти несвежим бинтом.