Волоколамский рубеж - [11]

* * *

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера

12 ноября 1941 года, 144-й день войны

Поездка в Оршу на совещание начальников штабов.

Поездка по Минску, который почти полностью разрушен. В городе осталась примерно половина населения (свыше 100 000 человек). Картины бедственного положения военнопленных.

Вечером – прибытие в Оршу.

Глава третья

Майор Рудольф Герхард был опытным офицером, а потому неудача с танковой контратакой его не смутила. Да, пришлось отступить, да, потеряли людей и часть техники, но село-то в целом отстояли! Русские топчутся где-то на дальних подступах, не могут преодолеть картофельное поле, и потери у них немаленькие. Что же касается нескольких Т-34, прорвавшихся на восточную окраину села, то это не беда, дальше они не пройдут. В засаде уже ждут их панцеры лейтенанта Штосса.

У него ещё четыре машины, значит, сумеет задержать большевиков. А время играет на нас, на Вермахт: световой день в ноябре короткий, скоро станет темно, и тогда русским придётся отойти – иначе будут уничтожены. Нужно лишь немного подождать, потянуть время. Желательно бы, конечно, нанести большевикам ещё какой-то урон, выбить ещё пару-тройку «тридцатьчетвёрок» или «Ворошиловых», но это уж как получится. Пока же результат боя можно было считать удовлетворительным.

Майор подумал и решил, что самое время применить старую военную хитрость – засаду с маскарадом. По его приказу немецкие солдаты быстро переоделись в советскую форму (благо, её имелось достаточно – сняли с пленных и убитых) и пошли на сельское кладбище, изображать якобы прорвавшихся красноармейцев.

Тогда мотострелки непременно поднимутся в атаку – поддержать своих – и, естественно, попадут под кинжальный огонь MG.34, установленных между могилами. И те выкосят наступающих как траву. Недаром же немецкие пулемёты называют «газонокосилками»! Русские будут отлично видны на фоне белого снега, промахнуться практически невозможно! Тем более с такого расстояния. После этого большевики вряд ли скоро придут в себя и предпримут новую атаку.

Если повезёт, удастся заманить в засаду и советские танки: несколько Pak.35/36 спрятали за кладбищенской оградой. И хорошо замаскировали – вкопали по самые щитки в землю, выкрасили белилами, а сверху закрыли ещё верёвочными сетками с густо вплетёнными кусочками белых тряпок и бинтов. Совершенно незаметны на фоне снега, лишь стволы чуть торчат из сугробов. Противотанковые Pak.35/36 хоть и слабенькие, калибр всего 37 мм, но для советских лёгких «бэтэшек» вполне хватит, сожгут непременно, и из экипажа не уцелеет никто: не успеют выскочить.

Хороший был план, что и говорить, но одного не учёл умный майор Герхард: советские командиры набрались боевого опыта, а потому весьма скептически отнеслись к невесть откуда взявшимся в селе красноармейцам. Старший лейтенант Александр Бурда по рации доложил о странной ситуации Михаилу Катукову: вижу на территории кладбища каких-то непонятных бойцов в советской форме. Может, это кто-то из наших соседей?

Михаил Ефимович очень этому удивился: никого не должно быть! Ополченцы полковника Чернышёва сражаются совсем в другом месте, а свои родные мотострелки – вот они, на картофельном поле, лежат в снегу. Значит, это маскарад: гитлеровцы устроили для нас представление – своего рода костюмированный бал. Ладно, посмотрим, кто здесь самый умный и хитрый. И приказал Бурде открыть огонь по непонятным пехотинцам.

Заработали 45-мм пушки «бэтэшек», вскоре к ним присоединилось и 76,2-мм орудие Т-34 самого комроты. Над покосившимися крестами и замёрзшими могилами встали чёрно-красные взрывы, вверх полетели доски от блиндажей и земляных укреплений. Пулемётные точки «гасли» одна за другой. Досталось и артиллеристам – причём по полной. Как ни укрывались они, как ни прятались, как ни маскировались, но всё равно всех обнаружили и накрыли орудийным огнём.

После этого советские танки, проломив с ходу каменную ограду, ворвались на погост. И пошли давить гусеницами немецких пехотинцев, утюжить ещё «живые» пулемётные точки! Гитлеровцы, не выдержав, бросились наутёк – срывая на ходу и кидая в грязный от взрывов снег чужие шинели и ватники. Не дай Бог в неразберихе свои же примут за противника и расстреляют.

Но убежать и спастись удалось далеко не всем – многие так и остались лежать на сельском кладбище, что весьма символично. После боя убитых немецких солдат даже таскать далеко не пришлось – похоронили тут же, свалив в ямы от блиндажей и закидав сверху землёй и снегом. Пусть пока здесь полежат – до весны. А как оттает почва, похороним уже лучше, основательней, закопаем глубже – так, чтобы и следа от них на нашей земле не осталось. Чтобы не было ни памяти о них, ни знака какого-то на месте их бесславной гибели.

Мотострелки, ободрённые смелой атакой танкистов Бурды, наконец поднялись и пошли на Скирманово. С нестройным «ура», утопая по колено в снегу, добрели до кладбища, а затем – и до окраинных улочек. Гитлеровцы отступили, не оказав серьёзного сопротивления.

Но их отход продолжался недолго: буквально через двадцать минут, едва наши бойцы закрепились на околице, сражение вспыхнуло с новой силой. Немецкие солдаты, засевшие в деревенских избах, дрались отчаянно, стреляли из окон, из подвалов, с чердаков. Винтовочный разнобой то и дело прерывался длинными пулемётными очередями – патронов, видимо, ещё было в достатке. Битва шла за каждую избу, за каждый амбар, за каждый сарай и курятник.