Вольный ветер - [2]

Неожиданно в голову пришла странная мысль: «Выстрелы наши могут услышать. Надо заставить Хасана стрелять. Нельзя останавливаться. Надо вести его вверх». Лешка вскочил на ноги и бросился дальше. Метров двести он пронесся без остановки, открыв рот из–за высокогорья. Успел спрятаться за камни до выстрела. Разевая рот, словно рыба, буквально глотал кислород. Чувствовал, как саднит в легких. Из носа потекла тоненькая струйка крови и он стер ее изодранным рукавом, не особо обеспокоившись.

Чеченец такой прыти не ожидал. Он еще дважды выстрелил из винтовки по солдату, но не попал. Настолько его выбила из колеи подвижность казалось бы полудохлого пленника. Горец понял, что парень все же сумел где–то отдохнуть. К тому же Хасан не успел заметить, куда упал русский в последний раз и теперь вглядывался в нагромождение многочисленных камней, надеясь уловить любое шевеление. Ствол винтовки медленно поворачивался. Палец чуть подрагивал на курке.

Не смотря на то, что парень был безоружен, чеченец знал, на что способны русские десантники. Очень часто тяжело раненые парни успевали забрать с собой на тот свет еще нескольких боевиков, прежде чем испускали дух. Этот тоже не был исключением в свое время. Чеченец помнил. Березина удалось схватить, лишь подкравшись сзади и оглушив прикладом. Это сделал он, Хасан. Маленькая группа десантников попала в засаду. Сержант был ранен в первые минуты боя и Алексей остался прикрывать отход. Тогда погибло пять боевиков, но Халилов не дал убить пленника — на плантацию конопли требовались сборщики. К тому же полевой командир любил мучить пленников.

Хасан не спешил, уверенный, что «добыча» все равно не ускользнет. Надо только дать этому парню вымотаться посильнее, а потом взять его будет очень легко. Он присел за валуном, чтобы видеть вершину. Достал из кармана мягкую сдобную лепешку, которые утром пекла жена. Снял с пояса фляжку и решил перекусить, поглядывая из–за камня. Он почти покончил с едой, когда наконец–то увидел солдата. Тот был у самого хребта! Это так удивило чеченца, что он даже выронил фляжку. Вода начала выливаться и Хасан торопливо схватил сосуд: в горах воду найти трудно, не смотря на осень и все чаще идущие дожди.

Березин вовсе не собирался становиться мишенью. Он лег на живот и пополз. Никто не стрелял по нему. Неожиданно под руку попался здоровенный сучок от сосны. Корявый, с наполовину облетевшей корой и толстый. Почти в руку человека. Алексей прихватил его с собой. В голове мелькнуло: «Как он сюда попал? Вокруг давно нет деревьев». Внимательно огляделся. Заметил чуть заметную цепочку следов и насторожился: «А вдруг там, наверху, пастухи–чеченцы? И сучок этот выпал из вязанки с хворостом, который несли из долины». Сразу отогнал эту мысль прочь: «Какие пастухи? Осень же. Они в долине пасут. Здесь и травы–то нет».

Заторопился вперед. Силы в теле словно утроились. Он скользил между камней змеей, торопясь добраться до хребта. Приходилось следить за тем, чтобы ни один камень не скатился вниз и это немного задерживало. И все же солдат приближался к цели.

Солнце садилось, когда Березин зигзагом рванул к вершине, уже не скрываясь. Укрытий попросту не было. Вокруг был только гладкий камень. Валуны остались ниже и высокая худая фигура теперь находилась словно на ладони. Это было опасно и он сознавал это, но рискнул и не ошибся. Сучок так и не бросил.

Растерявшийся во второй раз от «наглости», Хасан упустил момент для стрельбы и русский благополучно скрылся на другой стороне горной гряды. Чеченец все же выстрелил вслед, хотя и знал, что промазал. Он бросился было вперед и тут же остановился от мысли: «Солдат может затаиться на самой вершине. У него в руках что–то появилось. Выскочит неожиданно и ударит. Я же не могу драться, как он. Он так и так вскоре остановится, чтобы отдохнуть».

Горец знал, что спускаться в надвигавшейся темноте труднее. Склон с другой стороны горы был крут и каменист, а лунные ночи прошли. К утру Хасан надеялся найти десантника, схватить или прикончить. Он склонялся ко второму варианту. Тащить пленника по горам назад было тяжеловато хотя бы по той простой причине, что он уже выдохся. А зная, что его ждет впереди, тем более станет переставлять ноги еле–еле. Все нервы вымотаешь, пока доведешь к Халилову. Гораздо проще принести отрезанную голову.

Бандит сунул в рот последний кусочек лепешки и бросился вперед, ни на минуту не забывая об осторожности. На вершину добрался ползком. В бинокль осмотрел окрестности и не нашел солдата, хотя внизу метров на сто не было укрытий. В сердце закралось беспокойство, но Хасан отогнал его, подумав: «Сколько я беглых кяфиров переловил и этот исключением не станет. Завтра на заре возьму. Он ведь не больше чем на сотню метров спустился. Затаился, поганец! Ничего, завтра я тебя прикончу».

В памяти всплыло распятое тело последнего его пойманного беглеца и раскаленный докрасна прут, легко входящий в тело. Ощеренный в крике рот и довольная улыбка полевого командира. Ноздри тонкого носа у следопыта раздулись, словно чуя запах горелой плоти. Хасан торопливо вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться. Он любил наблюдать за пытками. Мрачно улыбнулся: «Ну, нет! Стрелять не стану. Так легко я тебе сдохнуть не дам. Должен же я вознаградить себя. Да и Халилов будет рад собственноручно отомстить убийце. Доведу».