Вольноопределяющийся - [53]

Полковник открыл было рот, чтобы отдать команду продолжать движение, но тут к одному из моих бойцов подошел какой-то бравый капитан и, протянув руку, сказал:

— Воин, дай-ка взглянуть на твою винтовку.

Рядовой Нефедов замялся, было, но под властным взглядом офицера снял с плеча оружие и начал расчехлять.

Видя подобное непотребство, я грозно рявкнул:

— А-а-атставить, Нефедов! Вернуть оружие в походное положение!

Переведя свой взгляд с досмерти перепуганного бойца, на меня, капитан недовольно гаркнул:

— Ты что себе позволяешь вольнопёр?!

Однако я ничуть не испугался, спокойным голосом довел до сведения капитана и всех присутствующих офицеров:

— Согласно уложениям «Строевого Устава», личное оружие военнослужащего может быть передано для осмотра и проверки его состояния в руки исключительно непосредственного, либо прямого начальника через непосредственного, и никакое другое постороннее лицо не в праве требовать этого от воина армии Его Императорского Величества.

— Но я не постороннее лицо, я командир третьего батальона пятого полка дивизии! — гневно возопил капитан.

— Отдельный снайперский взвод не входит в состав какого бы-то ни было подразделения полка и подчиняется непосредственно его высокоблагородию подполковнику Милославскому-Дружинину Виктору Ивановичу. К тому же, смею заметить, ваше благородие, звание «вольнопёр» является противоречащим уложениям воинских уставов, поэтому попрошу обращаться ко мне в точном соответствии моим званию или занимаемой должности.

Ой, что случилось дальше! Физиономия капитана сначала покраснела, что тот помидор, затем побледнела, краше в гроб кладут. Он подскочил ко мне и завизжал по-бабьи:

— Подпрапорщик, доложите командиру полка, что капитан Звягинцев объявил вам пять суток ареста!

На что я лишь издевательски усмехнулся прямо ему в физиономию:

— Согласно устава, командир батальона имеет право объявить пять суток ареста рядовому составу своего подразделения, в исключительных случаях до трех суток офицерам, опять же своего батальона. Поскольку мой взвод находится вне вашей юрисдикции, подвергнуть меня или кого-либо из моих бойцов аресту или задержанию вы не в праве.

— Да я! Да как ты…

— Капитан, — в наш разговор вмешался начштаб дивизии, — мне кажется, господин подпрапорщик достаточно компетентно напомнил вам некоторые уложения армейских уставов, — затем, обратившись уже ко мне, сказал: — Мы вас не задерживаем, Воронцов, взвод может продолжать движение. — При этом полковник задорно мне подмигнул, мол, не переживай, парень, все будет хорошо.

А я и не переживаю, поскольку с точки зрения военных уставов, кругом прав, а если некоторым зазнайкам на армейские законы положить, таки это уже не моя забота, пусть вышестоящее начальство прикладывает их фейсами оф тейбл.

— Ну что, бойцы, перебздели?! — задал риторический вопрос своим подчиненным по прибытии на стрельбище.

— Есть чуток, господин подпрапорщик, — озвучил общее мнение сержант Суржиков, — думали полный и окончательный пиз… ну, короче расформируют нас и раскидают по ротам.

— Не, братцы, супротив устава в армии даже сам Государь Император не пойдет. Сказано, оружие посторонним лицам в руки не давать, значит, не даем. Зарубите себе на носу. Если что, то только мне, если потребую. Всем прочим: командиру полка, дивизии или самому Верховному Главнокомандующему, то есть царю-батюшке можно, но исключительно через меня. Усвоили?!

— Так точно, господин подпрапорщик! — в один голос гаркнули мои чудо-богатыри.

По возвращении взвода в расположение за мной примчался, высунув язык, личный ординарец комполка Степан Краснобаев.

— Воронцов… это, к его высокоблагородию срочно!

— Ну что же ты так, Андрей Драгомирович, представителя уважаемого дворянского рода мордой да в говно?

— Дык я не хотел, — я прикинулся валенком, — оне сами начали.

— Ты мне Ваньку тут не валяй, подпрапорщик! Скажи спасибо, что рядом оказался Владимир Харитонович (это он про полковника Егерева), худо бы тебе пришлось, братец.

— Ваше высокоблагородие! — тут уж я не смог удержать эмоций, — мало того, что капитан Звягинцев хотел отобрать личное оружие у моего подчиненного, он пытался отправить меня на гауптвахту. Ни на то, ни на другое действие он не имел никаких прав. Так скажите, в чем, собственно, заключается моя вина?

— Формально вины за тобой никакой, но я бы на твоем месте опасался заводить таких недоброжелателей как капитан Звягинцев. Поговаривают, ужасно мстительный типус. Благо волею Прокопия Митрофановича капитан получил назначение командира батальона не в наш полк. Ладно, свободен, и еще раз хочу предупредить, Воронцов, больше так не делай.

Мне оставалось лишь взять под козырек. Уточнять конкретно, что именно мне не делать не стал — не хватало еще вводит в смущение и во гнев своего непосредственного командира. Благо капитан не в нашем полку, нехай себе командует своим батальоном, вряд ли попытается на меня наехать в открытую, а если доведется столкнуться на узкой дорожке один на один, так я за его никчемную жизнь ломаного гроша не поставлю, раздавлю как клопа вонючего. Ух, как я зол!

[1] Точное цитирование афоризма Суворова: «Тяжело в учении — легко в походе! Легко в учении — тяжело в походе!».