Вольная Пустошь - [26]

— И что, ты будешь сидеть здесь и упиваться собственным несчастьем? — резко спросил пират. — Если хочешь, пойдём со мной, — уже мягче добавил он, протягивая Ксанту руку.

— Забыл представиться — Хенкель. Капитан Хенкель с небесного корабля «Пронзающая Мгла». Временно без экипажа, поскольку мои матросы сбежали на Опушку Литейщиков с трусливой дворняжкой Квилитом Плимом! Тьфу! Впрочем всё это не важно. Так что, ты идёшь?

Ксант улыбнулся и уже протянул было Хенкелю руку, как заметил в траве сверток. Сам не понимая зачем, Ксант поднял находку и развернул тряпицу.

— Что это ты нашёл? — спросил Хенкель, с любопытством наблюдая за юношей.

— Это… это меч, — растерянно ответил Ксант.

— И отличный меч. Что ж, забирай его себе, — посоветовал глыботрог. — Отыщешь хозяина после боя. — Он снова протянул Ксанту руку: — Друзья?

Ксант тепло ответил на рукопожатие.

— Друзья! — благодарно откликнулся он.

— Ке-ер-ке-ер-к-а-а-аррр! — вопила Мамаша Ослиный Коготь, то и дело подстёгивая своего серого зубоскала.

Многочисленная пехота вторила ей грозными криками, приливной волной подкатывая к свинцовым соснам. Предводительница уже могла разглядеть переселенцев, которые сбились в группки на раскидистых ветвях. Это было слишком хорошо, чтобы быть явью. Все эти слабаки в её власти. И она — свирепая, сильная, изголодавшаяся шрайка — будет здесь править бал!

У чёрного клюва Мамаши запузырилась бешеная пена. Она широко разинула рот и сплюнула подкатившую горькую жёлчь. Глаза предводительницы вспыхнули жёлтым огнём, зрачки расширились. Всё вокруг словно окрасилось багрянцем.

Она должна ощутить вкус крови! Прямо сейчас! Она будет пировать, пировать! Пировать! Пировать!

И тут же в воздух взвились сотни подожжённых Стрел. Шрайки метили точно по деревьям, и те моментально занялись огнём. Горожане оказались в ловушке.

Утробно рыча, зубоскал предводительницы перепрыгнул с медного дерева на широкий сук свинцовой сосны. За своей предводительницей, ликуя, последовала Шайка Шраек.

— Кут-кут-кут-ка-а-ар!

— Ке-ер-ке-ер!

— Кут-кут-кут-ка-а-ар-р-р!

Внизу уже шагала пехота шраек. Тысячи злых жёлтых глаз рыскали по сторонам в поисках добычи.

А добыча была повсюду. Мамаша Ослиный Коготь и её именитые сёстры перепрыгивали с ветки на ветку, не уставая пришпоривать зубоскалов. Тела беззащитных горожан сыпались с веток, как переспелые фрукты, прямо в когти клокочущей перистой массы.

— Ка-а-ар! Ка-а-ар! К-к-к… Ки? Ки? Ки-и-и-и-и!

Оголтелые крики шраек перешли в хриплый свист.

Что это? Что? У добычи не было ни крови, ни костей, ни мяса. Одни сучья, одежда, мох, дерюга!

Шрайки раздирали тряпьё, рылись в вывалившейся соломе, но тщетно. Мамаша Ослиный Коготь остановила зубоскала и вцепилась в ближайшего застывшего переселенца.

— Ки-и-и-ки-и-и-и-аи-аи! — возопила она, догадавшись, что перед ней не живой противник, а чучело в шерстяной шали. Вырезанное из коры лицо насмешливо глядело на шрайку.

Внезапно ближайшая сестра как-то странно вскрикнула и рухнула к ногам военачальницы. Из глотки хищной птицы торчала арбалетная стрела. Глаза Мамаши вылезли наружу. Их провели! Они сами стали добычей!

— КА-А-А-Р! — в бешенстве гаркнула она. И, словно в ответ на её возглас, в небе запестрели крошечные небоходы.

Пилоты искусно управлялись с балансирами, успевая точно выпустить стрелу, метнуть копьё и невредимыми отлететь на безопасное расстояние. Шайка Шраек была лёгкой мишенью, они так и падали с ветвей — по две, по три, по четыре, по десять воительниц. Ошалевшая пехота, ничего не соображая, принялась жадно пожирать себе подобных сестёр.

А проворные Библиотечные Рыцари так и сновали из стороны в сторону, заряжая и перезаряжая арбалеты, пока на свинцовых соснах не осталось ни одной сиятельной всадницы.

Шрайки неистовствовали. Они уже попробовали кровь, но едва ли насытились. Вдруг по стволу одного из исполинских деревьев сползла вниз растрёпанная шрайка, в которой войско удивлённо признало свою предводительницу — Мамашу Ослиный Коготь. Зубоскал Мамаши погиб, блестящие доспехи покорёжились, шелка порвались, в оперении местами были проплешины, когти забиты корой.

— Кут-кут-ка-а-а-аи-и! — взревела воительница, свирепо оглядывая притихшее войско.

Она махнула крылом в сторону леса, куда вела тропинка, усеянная обронёнными пожитками, вывалившимися из походных мешков во время спешного бегства. Лёгкие небоходы скрылись за деревьями.

— Ка-а-ар! — завопила Мамаша Ослиный Коготь. — КА-АА-А-АР-Р!

— Всё стихло, — зашептала Гильда своим спутникам. — Что теперь будет?

Старый городской гном по имени Крючкохвост ласково потрепал её по руке.

— Это затишье перед бурей, — поведал он осипшим голосом. — Видит Небо, если бы мне было всего на пятьдесят лет меньше, я бы показал этим крылатым тварям, что почём. Я бы разбил им черепушки и вытряхнул оттуда мозги. Вот так! Я бы. Я бы. — Он зашёлся раскатистым кашлем.

— Тише вы там, — прикрикнул кто-то.

Городской гном прикрыл рот руками и попытался заглушить кашель. Гильда похлопала старика по спице, а Рогг — седой однорукий плоскоголовый гоблин, сидевший поблизости, снял с пояса флягу, откупорил её, вытер горлышко рукавом и протянул городскому гному.