Вольная птица - [39]

Проснулась она с припухшими и покрасневшими веками, совсем не отдохнувшей, с трудом поднялась с постели и вывела Коди на прогулку. Позевывая, она следовала за ним, держа его на поводке, надеясь, что холодный утренний воздух прояснит ее мысли. Но когда Коди успел уже обнюхать каждый куст во дворе, она чувствовала себя по-прежнему неважно.

Дасти приняла душ, накормила пса, но сама поела без аппетита. Собрав свои спальные принадлежности, оглядела пустую комнату, вспоминая ту ночь, когда Мигель привез ее домой и с сочувствием выслушал ее рассказ. Глубоко вздохнув, она решительно вышла из дома.

— К ноге! — приказала она Коди, заставляя его идти слева от себя, чтобы не запутаться в поводке. Он подчинялся, пока они не приблизились к «виллису», — тут пес вдруг рванул к машине. Громко лая, уперся передними лапами в дверцу. Дасти практически ничего не видела из-за скатанного спального мешка в руках. — Тс-с-с, — раздраженно прошипела она. — Пусти меня, я не могу открыть дверцу.

Дасти неуклюже возилась со своим ключом, пытаясь отпереть дверцу одной рукой, поскольку другая была занята. Дверца открылась сама, и из нее вывалился сонный Мигель, со спутанными волосами и с запасным ключом в руке. Ее руки ослабли, и спальный мешок упал под джип.

Он улыбнулся, а она бросилась в его объятия и что-то залепетала от неожиданной радости совершенно нечленораздельно. Она уже не ждала, что он снова взглянет на нее с таким огоньком в глазах, не думала даже вообще увидеть его, не говоря уже о его обнимающих горячих руках. И он поцеловал ее, прекратив попытки произнести что-либо вразумительное.

— Извини, любимая, — наконец сказал Мигель. — Я вел себя как мальчишка, как злой и глупый мальчишка. — Некоторое время он впитывал в себя это пленительное зрелище — ее неподдельно радостное, улыбающееся лицо. — Ты рада видеть меня?

— Да! — Она снова сжала его в своих объятиях. — Я люблю тебя. Теперь я знаю это.

Издав вопль восторга, он поднял ее на руки и начал кружиться вместе с ней. Дасти отпустила поводок Коди, и тот запрыгал вокруг них, желая принять участие в их радости. Мигель опустил Дасти на землю и поймал поводок.

— И я люблю тебя, — произнес он, надевая петлю поводка на руку и соединяя пальцы на ее талии. — И постараюсь научиться, как говорит мама, принимать тебя такой, какая ты есть, — такой независимой, что впору прийти в ярость. А ты, быть может, научишься полагаться на меня немного больше?

Она нерешительно кивнула, опасаясь, что он попросит ее не ездить в Моаб, но он сказал совершенно другие слова:

— Так ты не против моей помощи в поисках твоего отца?

— О, Мигель! — Обрадованная этим предложением и обеспокоенная его незнанием трудностей пешего туризма, она чувствовала себя счастливой и опечаленной одновременно. — А как же работа? — спросила она, стараясь выиграть время.

— Мужья Кармен и Луизы будут подменять меня. — На его лице появилась знакомая ей ухмылка. — Мама считает, что без тебя у меня будет такое вытянутое лицо, что будет отпугивать клиентов. — Он коснулся губами ее щеки. — Она как всегда права.

Дасти спрятала лицо на его плече, обдумывая предложение. Пусть он и неопытен, но в отличной форме. Перспектива его помощи позволила ей взглянуть на дело в ином свете. Она вдруг поняла, почему он так рассердился на нее.

— Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, — наконец произнесла она, не в состоянии скрыть свои опасения.

— Все наоборот теперь, да? — с улыбкой спросил он, догадываясь, о чем она думает.

— Ты должен обещать, что будешь слушаться меня, — предупредила Дасти. — Я займу для тебя у друзей необходимое снаряжение, а ты должен будешь отдыхать, когда я объявлю «отдых», и пить, когда я скажу «пить». Пеший поход в дикой местности — дело серьезное.

— Мало того что независимая, так еще и командирша, — весело откликнулся Мигель. — Поехали?

Он отступил от дверцы со стороны водителя и помог ей усесться. Вытащив ее спальный мешок из-под машины, он загрузил его вместе с Коди в заднюю часть джипа. Недовольная его легкомысленным ответом, Дасти попыталась втолковать ему значение своего опыта и не торопилась заводить двигатель.

— Если ты будешь отставать, я оставлю тебя позади, — предостерегла она, когда он занял свое сиденье.

— Не оставишь, — возразил он, — ты меня любишь.

— Я плохо разбираюсь в этой любви, — пробормотала она, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Любовь значит, что мы поженимся, как только найдем твоего отца, потом народим детей и заживем как в сказке.

Собравшись уже отъехать, Дасти резко нажала на тормоз.

— Где? — спросила она, повернувшись к нему. Он недоуменно посмотрел на нее. — Где заживем? — еще громче спросила она, испытывая скорее боль, нежели гнев. — Ты готов оставить свою семью, дом и ресторан и остаться со мной в Юте?

Изумление в его глазах и оцепенение его красивого лица сказали ей больше, чем слова.

— Я не просто бармен, Дасти. Я помогаю маме управляться с рестораном, и в один прекрасный день он будет принадлежать мне и моим детям. Как я могу оставить его?

— Знаю, — безвольно опустив плечи, она уставилась прямо в ветровое стекло. — Так ничего не получится.