Вольная - [37]

— Все в порядке! — тут же подала голос одна из мастериц, но после этого скорейшее отбытие во дворец уже даже не обсуждалось.

Тем не менее, нам все же пришлось подождать, пока из комнатки для слуг выберутся разморенные незапланированным отдыхом евнухи и сбегают за паланкинами. Руа-тайфа раздраженно стучала носком туфли по мягкому ковру — практически беззвучно, но один ее вид мотивировал всех торопиться.

Разумеется, от этого все выходило только медленнее.

Наложницы наконец-то выбрались из-за ширм — одинаково помятые и с подозрительно нежно-розовым румянцем. Служанки бросились приводить их в порядок, побросав купленные свитки и, разумеется, все перепутав; кто-то из евнухов второпях умудрился подвернуть ногу и теперь со страдальческим видом ковылял по коридору, явно во всех красках представляя, как понесет паланкин по раскаленным улочкам.

Руа-тайфа стояла молча, но ее нервозностью постепенно заразилась даже я — хоть до сих пор мне и не приходилось быть предметом господского гнева, да и причин его я что-то не улавливала: уж с чем-чем, а с лунными болями в гильдии справлялись великолепно. Вряд ли для сестры тайфы это было секретом, раз уж даже служанки нахватали свитков! И не замедлили устроить разборки, кто какой купил, а потом обронил, бросившись на помощь наложницам…

— Да сколько можно! — не выдержала Руа-тайфа и, топнув ногой, не по-женски размашистым шагом направилась к выходу.

Служанки моментально пришли к консенсусу и, не разбирая, похватали свитки и бросились следом. Наложницы еще пытались сохранить какое-то подобие достоинства, но мятые подолы этому не способствовали. Я, хоть и наблюдала за всей этой суматохой с немалым удивлением (при первой встрече сестра тайфы показалась мне куда более уравновешенной особой!), все-таки тоже подобрала юбки и поспешила на выход.

Успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Руа, не дождавшись рабынь, самолично распахивает дверь — и тотчас шарахается прочь от нее, словно кто-то во дворе ждал ее с ведром кипятка наизготовку и ошпарил, едва представилась такая возможность.

Но никакого пара, конечно же, не было. Пока мы собирались, снаружи отгорел стремительный пустынный закат. Сонный город обняли бархатистые сумерки, и, стоило Руа-тайфе открыть дверь, как длинный коридор без окон застелила широкая дорожка прозрачного лунного света, рассеченная только длинной женской тенью.

Руа сделала пару неуверенных шагов назад. Тень отступила следом — а потом вдруг странно скорчилась, изломилась и стремительно разрослась.

Глава 13.1. Погоня

Кто ищет друга без недостатков, остается один.

— арабская пословица

— Ар-раджимово отродье! — первой взвыла распорядительница.

Девицы дружно поддержали её истеричным визгом. Я с трудом сдержалась, чтобы не присоединиться, хотя уже видела, что они в корне не правы.

Ар-раджиму такое и не снилось.

Руа-тайфа была худощавой и невысокой, как и её брат. Зверь же из неё получился огромный — во всяком случае, с перепугу мне показалось именно так: не меньше двух метров в холке, вытянутая пасть полна острых белых зубов, и даже её тень буквально кричала о том, что отбрасывает её большой опасный хищник. Которого вдобавок изрядно вывели из себя.

Поэтому первым моим порывом было броситься, как и остальные девицы, прочь, во внутренние помещения лавки. Кто знает, может быть, я бы и двери в кладовые снесла вперёд них, но застыла в растерянности, не веря своим глазам, — а они не замедлили подбросить подробности.

Зверь был огромный, что правда, то правда. Но изящный корпус на тонких чёрных лапах и роскошный пушистый хвост с белой кисточкой на конце говорили сами за себя.

Да, огромная, но всё-таки просто лисица. И глаза у неё были зеленовато-желтые, как у Руа-тайфы в человеческом обличье, но рассказать об этом смогла бы разве что я: испуганные появлением оборотня, служанки и наложницы проявили поразительную солидарность и покинули помещение быстрее, чем Руа оправилась после смены ипостаси. Я осталась в пустом коридоре один на один со зверем. Во дворе улепетывали во весь опор евнухи — и тот, что подвернул ногу, драпал впереди всех.

Огромная лиса переступила с лапы на лапу и с любопытством склонила голову набок. Выражение лисьей морды до того напоминало лукавое лицо Руа в день нашего знакомства, что я нервно хихикнула от неожиданности и обернулась через плечо к вожделенной двери во внутренние помещения лавки, уже подспудно понимая: не успею. А если и добегу, то никто мне не откроет.

Но зверя я уже не интересовала: лисица принюхалась и деловито потрусила во двор, к паланкинам. Возле них к тому моменту оставался только один человек, и по одному только выражению его лица я с отчаянием поняла, что убегать он не собирается.

Малих, белее полной луны на небе, шагнул вперёд и застыл перед моим паланкином. Он тоже знал, что, если лиса в приступе любопытства разворошит гору свитков под подушками (а они наверняка зашуршат и пробудят охотничьи инстинкты!), то взрыв в папиной мастерской покажется нам праздничным фейерверком.

— Малих! — всё-таки тоненько взвыла я, но он так и не тронулся с места.

Лиса трусила прямиком к нему, и я, не выдержав, бросилась наперерез, но меня опередили: гильдейская стража наконец-то вспомнила о своих обязанностях.