Волкодлак - [61]

Связь с теми, кто остался в подмирье, вроде, удалось наладить. Во всяком случае, Фераний с ними разговаривал. Но, судя по всему, общались не посредством кристаллов связи, а с помощью иномирцев.

Переданные сведения были скупы, но обнадёживали: королевство не вырежут, девушек вернут. Постепенно и в случае исполнения ряда условий.

Выполнив необходимый долг перед Конклавом, Рош засобирался. Раны ещё не зажили, но он и так долго задержался в деревне. Да и Ирис как-то заметно пополнела, всё чаще жаловалась на разные неудобства. Ему, разумеется, потому как другим своих слабостей не показывала. Так что либо сейчас, либо её никуда уже не увезти.

Подмирье Тесна и его обитатели Роша интересовали мало, во всяком случае, до тех пор, как не пересекли границу порога. Здесь архимаги, там ведёт переговоры Стратарх Железняк — прекрасно обойдутся без какого-то колдуна второй квалификации. Нужно будет — придёт на помощь в уничтожении тварей, а так-то?

Словом, Рош собрал вещи и двинулся в обратный путь. К большому неудовольствию Ирис, которой не хотелось покидать насиженное место. Она постоянно то ныла, то огрызалась, но не царапалась, не кусалась. Дорога давалась ей тяжело. Приходилось делать частые привалы, из-за чего дневные переезды заметно сократились.

Только теперь колдун оценил всю сложность заботы о беременном волкодлаке. Научился не обращать внимания на её истеричные выпады, покорно гладил и грел, что просили (не сделать — себе дороже), поил специальными отварами, покупал молоко, творог и парную печень. Последнюю Ирис с урчанием кошки поглощала за считанные мгновения, требуя добавки. Если таковой не было, то оборотница доставала её сама, убивая домашнюю птицу. Чаще всего её добычей становились менее поворотливые утки.

Расплачиваться на нанесённый урон приходилось Рошу. Прятать останки несчастных пернатых тоже, дабы по окрестностям не пошёл слух о волкодлаке.

Увещевания не помогали, угрозы и слабое магическое воздействие — тоже. Он раз за разом заставал Ирис за рукомойником, отмывающуюся от крови и перьев. Хорошо, хоть хозяевам на глаза не попадалась, хотя однажды кровь на губах и одеждой селяне заметили. Пришлось что-то невнятно солгать и немедленно уехать из деревни. Этот случай научил Роша не скупиться на главное волкодлачье лакомство.

А потом Ирис потребовала ласки.

Рош проснулся от того, что кто-то настойчиво пытался избавить его от одежды. Сначала подумал на проказы местных девиц (всякие встречаются), но, заметив в темноте сеновала характерные глаза, понял, что это оборотница.

— Слушай, колдун, сделай доброе дело, а? Не так, как тогда будет, тебе понравится. Да не рыпайся сразу, экий недотрога! Сам небось бы на стенку за столько месяцев полез. Ну, что хошь, потом для тебя сделаю.

Колдун чертыхнулся, в который раз «добрым» словом помянув прошедшую зиму.

Ирис тяжело вздохнула и села, в упор глядя на него. Магический светлячок освещал распущенные, перекинутые через плечо волосы и нижнюю рубашку.

— Какие тебе развлечения с таким животом?

— Ничего, пока можно. Ну, ты как? Если хочешь, сделай вид, что не просыпался, я сама управлюсь. Просто сил уже нет, с кем угодно готова.

— Так чего ко мне привязалась? Спать иди, ничего не будет.

— Будет, колдун, сыта по горло твоими отказами.

Скинув рубашку, Ирис потянулась к его губам…

Наутро оборотница довольно улыбалась, не капризничала и ворковала с ребёнком в животе. Рош старался не смотреть на неё, чтобы не вспоминать, как низко пал. Сдался ведь, решил, что лучше удовлетворить, чтобы отвязалась. Радовало лишь то, что на этот раз он её, а не она его. Только всё равно неадекватный ответ получился: беременная же, нужно, чтобы живого родила.

А эта всё млела, как мартовская кошка… Шлюха самая настоящая. Но подобного больше не требовала, успокоилась. Хороший аппетит Ирис проделал широкую дыру в кармане Роша. Он и до этого не был богат, а, уезжая из Каратора, не рассчитывал на непредвиденные траты. Словом, деньги кончились и, что обидно, всего в паре дней пути от города. Решение проблемы было привычным: подрядиться на работу у селян.

Погода не располагала к увеселениям на свежем воздухе: лил дождь. Рош завидовал Ирис, которая осталась сидеть в тепле харчевни. Но не тащить же было её с собой? Заодно старосте глаза помозолит, чтобы не забыл накинуть монету-другую за вредность.

Дельце, к слову, выдалось занятным: на реке резвились русалки. И ладно бы, если б просто песни пели и хороводы водили, так людей в глубину затягивали, рыбу из сетей высвобождали. Не прошло и недели, как лодку с рыбарями перевернули. До этого-то только пьяницы да пришлые страдали — чего о них беспокоится, а тут свои. И не один ведь не выплыл, всех в трясину утянули, треклятые!

Рош, конечно, сомневался, что во всём повинны русалки: больше на проказы водяного или кикимор похоже. Но местные твердили, что видели зелёноволосых бестий, хотя в вечерней дымке да с берега много чего покажется. Кикиморы тоже девицами бывают, а только согбенными годами старухами, промышляющими на болотах. Вблизи, разумеется, их с русалками не спутаешь, но кто из селян осмелился в речку сунуться? А учитывая то, что у них вся нечисть бывает волкодлаками, упырями, домовыми да русалками, рыбаков могло утащить, что угодно. Спасибо, хоть как-то различают, а не просто нечистью, а то и просто чёртом величают. Кто этот чёрт, и сами не ведают, слышали от священника, что есть таковой, мракобесами правит. Народная фантазия же его личину на всех тварей нацепит — и бегут к магам, жалуются.