Волки сильнее собак - [5]

Несмотря на поздний час, мистер и миссис Раджапаксе, соседи Аркадия по площадке, явились с печеньем, яйцами вкрутую и чаем. Они были университетскими преподавателями из Шри-Ланки, миниатюрные темноволосые супруги с хорошими манерами.

– Для нас это не хлопоты, – улыбнулся Раджапаксе. – Вы наш лучший друг в Москве. Знаете, что сказал Ганди, когда его спросили о западной цивилизации? Что, по его мнению, она была бы неплохой идеей! Вы единственный цивилизованный русский, которого мы знаем. Вы совсем не заботитесь о себе, и поэтому мы с удовольствием делаем это для вас.

На миссис Раджапаксе было сари. Она порхала по квартире как бабочка, чтобы поймать муху и выпустить ее в окно.

– Она никому не причиняет вреда, – сказал муж. – В Москве столько насилия. Постоянно за вас переживает. Просто как мама.

Выпроводив супругов домой, Аркадий выпил полстакана водки и поднял тост – за нового русского.

Он валился с ног от усталости.

2

Одиннадцатилетний Евгений Лысенко был похож на старика, ждущего автобуса. На нем была та же дутая клетчатая куртка и та же шапочка, что и прошлой зимой, когда его привезли из милиции в детский приют. Рукава куртки стали коротки, но когда бы мальчик ни выходил на прогулку с Аркадием, он надевал эту одежду и обязательно брал с собой шахматы и книгу сказок, с которыми никогда не расставался. Если бы дважды в месяц Женя не выходил за пределы приюта, он бы сбежал. Мальчик стал «крестником» Аркадия при загадочных обстоятельствах. Все началось с того, что однажды Аркадий сопровождал в приют свою подругу-тележурналистку – симпатичную женщину, ищущую ребенка, чтобы взять его на воспитание. Когда Аркадий явился в приют на вторую назначенную совместную прогулку, она позвонила ему на мобильный и сообщила, что, к сожалению, не придет – ей хватило одного дня с Женей. Но тот был уже рядом с ним, и Аркадию предстояло решить дилемму – сесть в машину и уехать или взять мальчика с собой…

Женя снова стоял, одетый по-зимнему в теплый весенний день, и сжимал в руке свои сказки, а вокруг него суетилась Ольга Андреевна, директор приюта.

– Подбодрите Женю, – попросила она Аркадия. – Сегодня воскресенье. К другим детям уже давно пришли посетители. Пошутите с ним. Побудьте весельчаком. Постарайтесь рассмешить его.

– Я подумаю насчет шуток.

– Сходите в кино или попинайте мяч. Мальчику надо больше бывать на людях. У нас психиатрическое тестирование, соответствующее питание, музыкальные занятия, обучение в близлежащей школе. Большинство детей проявляют успехи. А Женя – увы.

Оказалось, что приют – это маленький мир, заключенный в двухэтажном здании, разрисованном, как детский рисунок, птицами, бабочками, радугой и солнцем, с настоящим огородом и растущими вокруг него ноготками. Приют был своеобразным оазисом в городе, где тысячи бездомных детей в лучшем случае занимались тем, что толкали тележки на рынках. Девочки на детской площадке играли в дочки-матери. Вид у них был безмятежно счастливый.

Женя забрался в машину, пристегнул ремень безопасности и крепко прижал к себе книгу и шахматы. А потом уставился прямо перед собой, как солдат.

– Так что же вы будете делать? – спросила Ольга Андреевна Аркадия.

– Ну мы такие весельчаки, что что-нибудь да придумаем.

– Женя разговаривает с вами?

– Он читает книгу.

– Но хоть что-то говорит?

– Нет.

– И как же вы тогда с ним общаетесь?

– Если по-честному, не знаю.

У Аркадия была «девятка» – неказистая, конечно, машина, но вполне подходящая для российских дорог. Они поехали вдоль набережной мимо рыбаков, забрасывающих удочки в водную артерию города. Оптимизм рыбаков не могли сломить даже черная туча выхлопных газов и вонючая ряска Москвы-реки. Мимо пронесся «БМВ», следом за ним – охрана в джипе. Действительно, теперь город стал безопаснее, чем несколько лет назад, а сопровождающие автомобили использовались в основном для проформы – как королевская свита. В городе наконец закончились перестрелки и разборки между мафиозными группировками и наступило перемирие. Конечно, благоразумный человек, несмотря на это, всячески подстраховывался. Рестораны, например, охранялись как собственной службой безопасности, так и представителями местной мафии, дежурившими у входа. Москва «устаканилась», вот почему самоубийство Иванова объяснить было трудно.

Тем временем Женя читал вслух любимую сказку о девочке, которую мачеха отправила в дремучий лес на съедение Бабе Яге:

– «У Бабы Яги были длинный нос и железные зубы, жила она в избушке на курьих ножках. Избушка поворачивалась по приказанию Бабы Яги к лесу то передом, то задом. Вокруг стоял забор с черепами на кольях. Не многим удалось уйти от Бабы Яги, несмотря на силу, богатство и власть. Она варила людей в котле и ела, а потом вешала черепа на страшный забор. Некоторые пытались убежать, но Баба Яга догоняла их в ступе с помелом».

Страница за страницей, и вот добрая и храбрая девочка сбежала и вернулась к отцу, который прогнал злую мачеху. Когда Женя закончил читать, он мельком взглянул на Аркадия и откинулся на спинку сиденья – ритуал завершен.

У Воробьевых гор Аркадий развернул машину в сторону Московского университета, одной из сталинских высоток, построенных заключенными в атмосфере такой лихорадочной жажды высшего образования и такого обесценивания человеческой жизни, что трупы погибших при строительстве, рассказывали, погребли прямо под зданием. «Такую „сказку“ лучше не знать», – подумал Аркадий.