Волки севера - [5]

— Может быть, это какое-то новое оружие? — спросил президент Соединенных Штатов. Он сидел за столом в Овальном кабинете Белого Дома. Красно-голубой флаг с золотыми звездами находился за ним. А перед ним полукругом сидели пятеро человек, составлявшие его Национальный Научный Комитет, а также единственный приглашенный ими ученый. Национальный Научный Комитет, подумал президент, его собственное творение. Он был образован во время предвыборной борьбы три года назад — политический жест, чтобы убедить интеллектуальную Америку, что наука получит такое же место, как и оборона. Формально Научный Комитет был на равных правах с Комитетом Национальной Безопасности. Однако ученые ссорились между собой гораздо больше, чем военные. А он, президент, совсем не понимал сути их споров.

— Может быть, это оружие? — снова спросил он. — Эти снимки… — он бросил на стол пачку фотографий, — полученные со спутника, как его? — Большая Птица, показывают, что это происходило в пустынных областях Сибири. Как будто они испытывали что-то. И теперь это началось и у нас. Дважды на Аляске, а затем в Дакоте. Что-то они придумали. Способ вызывать локальные бури?

Сидящий напротив президент Мелвик Брукман, председатель Комитета, беспокойно заерзал. Политики… — думал он… им вечно чудится оружие.

— Я думаю, что нет, — решительно сказал он. — А что вы скажете, Сто?

Президент перевел бледно-голубые глаза на гостя, сидящего слева от членов Комитета. Так значит, это и есть Стовин, дикий человек, как его называют члены Комитета, разумеется конфиденциально, в личной беседе. Ну что ж, он не молод, что говорит в его пользу. Президент устал от горячих молодых людей, которые знали, как правильно переделать мир, и не могли дождаться, чтобы начать это дело. Он снова взглянул на Стовина: узкая линия рта, заученное отсутствие выражения на лице, легкая сутулость узких плеч, правый указательный палец постукивает по ладони левой руки. Чувствовалось в нем внутреннее напряжение.

— Я согласен, — спокойно ответил Стовин. — Это не оружие.

Девять из десяти людей, думал президент, не осмелились бы высказаться так категорически. Этот смог. Нужно его расспросить.

— Тогда что же это? — мягко спросил президент.

Стовин переменил позу и, казалось, неохотно заговорил.

— Вы читали доклад Мелвина, мистер президент? — и он кивком указал на массивную фигуру председателя Комитета.

— Читал, мистер Стовин.

— Что вы думаете о нем?

— Я первым задал вам вопрос, — сказал президент, Стовин улыбнулся впервые.

— Я спросил вас только потому, мистер президент, что феномен, о котором мы говорим… то, что убило девятнадцать человек в городе Дакота, — это резкое изменение в структуре атмосферы, концентрация холода в небольшом объеме, это то, чего мы никогда не наблюдали раньше, хотя Пири описывал что-то подобное, что он наблюдал вблизи полюса.

— Это мнение некомпетентного наблюдателя, а не ученого, — сказала женщина, сидящая возле Стовина. — но не доказательство.

Президент взглянул на список участников встречи. Это была новенькая… доктор Рут Вакелин, биолог моря, Калифорнийский Технологический. Была бы совсем ничего, если бы уложила волосы и подкрасила глаза. Остальные трое — это Донливи — агроном, Чайвез — ботаник из Беркли, Брайбарт — президент снова посмотрел на список — антрополог. Тоже первый раз здесь.

— Для вас было бы доказательством свидетельство одного из тех гробов в Хейсе, — резко сказал президент.

Он снова повернулся к Стовину.

— Вы думаете, это может произойти снова?

— Я уверен в этом. Но разве это не интересно само по себе, как физическое явление?

— Важно то, что это убивает людей, доктор Стовин.

Стовин пожал плечами.

— Погодные условия убивают людей постоянно. Засухи, наводнения, лед, солнце, холод, туман… все это потенциальные убийцы. Более того, мы даже благодарны им за это. Они регулируют численность населения. Но этого явления мы боимся, потому что оно новое. Оно настолько новое, что я уверен, за всю историю человечества оно не было зарегистрировано ни разу. То, что произошло в Хейсе, и то, что мы видим на фотографиях, произойдет снова. С худшими последствиями.

— С худшими?

— Это… явление… может увеличиться в масштабах. Оно, может быть, способно будет поразить город. Скажем, Рейкьявик… Абордин… Мурманск, Сиетл… Будут тысячи убитых. Но сейчас важно не это, мистер президент.

— У нас с вами разные понятия о том, что важно, а что нет.

Указательный палец Стовина, заметил президент, снова стал ритмично постукивать по ладони.

— Важно не то, что это явление означает в смысле, так сказать, локального воздействия. Важно то, что оно означает вообще для Земли. Возможно, смысл этого еще не ясен никому: ни ученым, ни вам, ни премьер-министру Британии, ни президенту Франции, ни германскому канцлеру.

— Никому, кроме вас, доктор Стовин? — ехидно осведомился президент.

Женщина-биолог коротко, едва слышно, хихикнула. Стовин не улыбнулся.

— А мне меньше всех, мистер президент. Я человек, который открыл дверь на балкон и вглядывается в непроглядный туман. Я думал, что смогу прожить жизнь и умереть, оставив тем, кто будет после меня, самим заботиться о своих проблемах. Но так не получается, мистер президент. Эти проблемы коснулись и меня. Мне всего сорок один год и у меня еще много времени впереди.