Волки с вершин Джамангры - [16]

– Как будто бы все. Но некоторые до сих пор находятся в прострации. Считаю, к утру им станет лучше, – ответил Стаккер. – А вообще, господа, что вы обо всем этом думаете?

– Мне почему-то афоризм вспомнился, – заявил Синдей Пронст, которому тоже нашлось место за столом.

– Афоризм? – Удивились, наверное, все, но вопрос задал Александр.

– Именно. Думаю, он как нельзя лучше подходит к ситуации. – И, придав лицу торжественное выражение, с чувством произнес: – В дурацких играх и призы дурацкие!

Стаккер, не скрываясь, хмыкнул, другие сделали вид, как будто ничего не произошло. Я подумал, что Синдей не так уж и не прав. Базант заявил, что ударил таинственного старика помимо своей воли, как будто кто-то распоряжался его телом. Причем в тот самый миг, когда сам я атаковал троицу, решившую убить Александра, принимая его за сар Штраузена. Тоже как будто бы против своей воли, хотя с этим все было сложно. В тот миг в моей голове возникло решение, что нужно сделать именно так. И я не задумываясь сделал. Как сделал бы любой другой: все мы подчиняемся своим мыслям и только руку от огня отдергиваем рефлекторно. Загадка заключалась в том, что никаких предпосылок для этого не существовало.

Ну назвался Александр чужим именем, впору удивиться, и только. Но откуда-то же у меня взялась уверенность? Причем за доли мгновения до того, как было бы уже поздно, ведь промедли я, и сар Штроукка нанизали бы как минимум на парочку шпаг.

Нет, телом своим я управлял сам: вероятно, тот, кто навязал мне мысль атаковать, полностью доверял моим навыкам. Но он добавил скорости за гранью того, что мне доступно, вследствие чего у меня и болело сейчас все, что только может болеть. И еще было очень обидно – мне никогда не научиться действовать с такой проворностью сознательно, как бы к тому ни стремился.

– Синдей, на этот раз вы превзошли самого себя! – Стаккер продолжал ухмыляться. – Так что будем делать, господин сарр Клименсе? – поинтересовался он. – Не исключено, что подобные встречи станут нередкими.

– Продолжим путь той же дорогой. Те, кто нас ищет, найдут везде. Поедем ли мы напрямик, сделаем ли широкую дугу, отклоняясь вглубь Ландаргии, или даже начнем петлять по степи, как зайцы, запутывая следы. Если только господин сар Штраузен не примет другое решение.

– Какое именно, Даниэль?

– Возможно, тебе надоело путешествовать и ты решил вернуться в Нантунет. А из него назад, в Гладстуар. Кстати, Стаккер, что там с лошадьми?

– С лошадьми? – не понял он.

– Вы сами утверждали, они выглядят так, как будто не поены который день подряд. Есть здесь поблизости водопой?

Люди играют в дурацкие игры, чтобы получить в итоге не менее дурацкий приз, но почему должны страдать лошади?

– Есть. В четверти часа неспешной трусцой на запад. Там, в низине, то ли широкий ручей, то ли узкая река. Думаю, все они уже напоены.

«Ну, хоть с этим все в порядке», – подумал я, поднимаясь на ноги, чтобы отправиться в свой шатер.

– Да, господин Стаккер, выставьте на ночь двойные караулы.

Не хватало, чтобы старик материализовался снова, к тому же еще и не один.

Назавтра пошел сильный дождь, что в здешних краях в начале лета редкость. Грунтовая дорога превратилась в месиво, и, как результат, застряла одна из телег, груженная необходимыми в пути вещами. В частности, на этой были сложены походные шатры. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я соскочил с Рассвета, чтобы помочь. Клаус и остальные изумленно на меня посмотрели, но последовать моему примеру все-таки не решились. Да и сам я, потребуй кто-нибудь объяснений, не смог бы придумать своему поступку ни малейшего обоснования. Зачем? Чтобы выкупаться в грязи? Без моей помощи никак было не обойтись? Что-то еще?

Но коль скоро надумал присоединиться, помогать пришлось всерьез. Ведь я занимал чье-то место, чья помощь точно бы пригодилась, настолько серьезно увязла повозка.

– Так, по команде! – Спасением телеги руководил ее возница – бородатый пожилой мужик. Уж не знаю, чем привлекло его путешествие: в такие годы стоило бы подумать о том, чтобы внуков нянчить, а не отправляться на долгие месяцы непонятно куда. Хотя, возможно, никто его и не спрашивал.

Широкая спина возницы находилась сразу передо мной, и при желании я смог бы дотянуться до его взбугрившейся узлами жил шеи.

– Навались! – скомандовал он, и мы дружно навалились. – А ну-ка, еще раз!

Телега пошла внезапно, мне не удалось выдернуть увязшие в самой настоящей топи сапоги и не хватило ума вовремя разжать крепко вцепившиеся в борт руки. В итоге я упал лицом в грязь, заодно уронив в нее же возницу.

– Да твою же ты безмозглую дубину! – яростно взревел он, с трудом поднимаясь на ноги, весь облепленный грязью с головы до ног.

Далее последовали изощренные в своей изобретательности выражения, где нашлось место и мне самому, и всем моим родственникам вплоть до самого первого колена, которые все как один оказались косорукими, косоглазыми, без малейшего признака ума, что в итоге сказалось на мне – типичном образчике того, что не должно существовать на белом свете ни при каких, даже самых исключительных обстоятельствах.

И только затем он догадался взглянуть на виновника. После чего его лицо, покрытое загаром и грязью, начало стремительно бледнеть.