Волки - [113]

— Вот что, Митя, — барон обратился к нему без привычного «морэ», и это настораживало, — ты бы решился на что-то. Нельзя же болтаться между двух костров… — Он не успел закончить, как Митя прервал его, что тоже поразило всех:

— А ты бы предал друга, дадо?

— Сейчас не об этом речь, Митя, — ответил барон, — цыгане умерли, и надо заплатить за их жизни. Человек, которого ты защищаешь, виновен в их смерти.

— Он не хотел этого, дадо, — снова сказал Митя.

Цыгане зашумели.

Барон сделал предостерегающее движение рукой, и все смолкли.

— Если ты хочешь, чтобы мы верили тебе, — сказал барон, — пойди и убей Седого. И тогда все встанет на свои места.

— Ты просишь у меня невозможного, — тихо ответил Митя.

— Тогда мы отлучим тебя, и ты останешься один.

— Человек и так одинок, — сказал Митя, — даже если он в стаде.

— Цыган не выживает в одиночку, — ответил барон.

Напряжение росло с каждой минутой.

— Пусть уходит от нас, — крикнул кто-то из цыган. — Как пришел, так пусть и уйдет. А свои дела мы и сами решим.

— Нет, твердо сказал барон, — это не выход. Или — или! Или он убьет Седого, или…

Тоска охватила Митю, он почувствовал, что, если сейчас не выскажет все, что было у него на душе, сердце его не выдержит и разорвется от невыносимой боли.

— Лучше вам убить меня, ромалэ, — сказал Митя, — лучше так, чем заставлять делать то, что я не могу сделать. Седой отлучил меня, и вы отлучите. Куда я пойду?

— Закон жесток, и ему надо подчиняться, — ответил барон. — Иначе мы не выживем. Что ты решил?

На мгновение в глазах Мити мелькнула надежда, что барон передумает и не станет ставить его в такие жесткие условия, но, взглянув на него, понял, что одиночество снова станет его единственным союзником в жизни. Как часто натыкался он на эту стену, проходил сквозь нее, но снова оказывался перед очередной стеной.

— Я уйду, ромалэ, если вы так решили. — И Митя пошел к дверям.

— А Седой, — крикнул ему вслед кто-то из цыган, — что ты думаешь делать с Седым?

— Это ваши проблемы, — коротко ответил Митя.

Митя бесцельно брел по улицам, даже не думая об опасности. Неожиданно он оказался в переулке, где располагалось районное отделение милиции. Рядом со входом висел стенд, на котором были наклеены фотографии людей, находящихся в розыске. Вдруг Митя увидел знакомое лицо. «Боже, — подумал Митя, — ведь это же я!» Действительно, на стенде висела его фотография. Подпись гласила: «Разыскивается за совершение особо опасных преступлений…» Митя повернулся и пошел прочь. Спешить ему было некуда, и он брел наугад. Улицы были пустынны. У входа в кинотеатр стояли корзины с цветами. «Сколько же их сейчас в Москве?», — подумал Митя. Нищета, попрошайки, калеки, беженцы, голодные дети и — цветы. Возле корзин, кутаясь в платок, сидела женщина, лет тридцати, и жадно затягивалась сигаретой. Митя подошел поближе.

— Вам цветы нужны? — осведомилась женщина.

Митя на секунду задумался. «А почему бы и нет?» — подумалось ему.

— Дайте букет гвоздик, — попросил Митя.

— Какого цвета?

— Красные. Поярче.

— Выбирайте.

Митя выбрал ярко-красные гвоздики и, поблагодарив, двинулся дальше. На ступенях кинотеатра сидела худенькая девчушка, лет четырнадцати.

— Ты чего здесь сидишь? — спросил Митя. — Делать нечего?

— Ага, — кивнула она. — Просто сижу, и все. Идти некуда и делать нечего.

— Дом-то у тебя есть? — снова спросил Митя.

— Ага, но я туда не хочу. Там — караул!

— Чего там?

— Папаша бушует. Мать бьет, и мне достается. Как он угомонится, я пойду, а то мне ночевать негде.

— Ты не могла бы мне сделать одолжение? — спросил Митя.

— Чего тебе? — буркнула девчонка. — Я не шлюха.

Митя рассмеялся.

— Не то. Заработать хочешь? Деньги-то, небось, нужны.

— Нужны, — согласилась она.

— Я тебе адрес напишу, отнесешь цветы и отдашь — вот и вся работа.

Девчонка оживилась.

— Это я сделаю. Не бойся. Не обману. Я понимаю. Ты влюбленный, что ли?

Митя снова рассмеялся.

— Вроде того. А вообще-то, если честно, хочется человеку сделать приятное. Мне, как и тебе, идти некуда. Холодно мне в городе.

— Что-то мне твое лицо вроде знакомо, — сказала она. — Где-то я тебя видела.

— У ментов на стенде, — неожиданно для самого себя сказал Митя. — Можешь стукнуть, если желаешь.

— Не…е, — протянула она, — я с ментами не якшаюсь. Папаша мой, конечно, сволочь, но как они его пару раз били, чуть ли не до смерти. Еле откачали.

— Так он же мать и тебя избивает…

— Это другое, это наше дело, их не касается, а когда он трезвый, то добрый и все время кается. Оттого она его и терпит. Люди как скоты живут, — заключила она.

— Это верно, — согласился Митя. — Так отнесешь цветы?

— Отнесу.

Митя присел рядом с ней на ступеньки и написал адрес Алины. Потом протянул девчонке цветы и бумажку с адресом.

— А деньги? — напомнила она.

— Извини, — усмехнулся Митя, — чуть не забыл.

Он достал из кармана две смятые бумажки по десять тысяч и протянул девушке.

— Ишь ты, щедрый, — сказала она, — отнесу я твои цветы.

«Все, — подумал Митя, — все мои дела окончились. Пора уезжать из города, здесь большая кровь будет. На жизнь свою мне наплевать, а остальное меня больше не интересует».

— Ты меня подождешь где-нибудь? — поинтересовалась девчонка.