Волк в овчарне - [72]

Шрифт
Интервал

Но вдруг Кацпер вздрогнул, упустил нож, а изо рта у него потекла кровь. Я стряхнул его с себя, поднял светильник. Парень лежал без жизни, из его спины торчал обломок моей рапиры.

- Так это ты сделала? – изумленный, спросил я у девушки.

Побледневшая, она энергично кивнула.

Труп я спрятал в спальной нише; разбудив трактирщика, нанял дополнительную пару лоша­дей, говоря, что срочные дела вызывают нас в Замостье. Вот только, удалившись на пару стай от корчмы, боковыми топами мы пустились в сторону Любартова. Никто за нами не гнался. Часто меняя лошадей, мы ехали как можно быстрее. Вскоре взошло солнце.

Оно наполнило наши сердца надеждой. Маргарета, как для не случившейся монашки, пре­красно держалась в седле. Ветер и солнце покрыли ее недавно еще бледное лицо румянами, так что я не мог отвести от нее глаз. Подгоняя конец, к вечеру мы добрались до Лукова, питая надежду, что возможную погоню оставили далеко позади себя.

В придорожном трактире я снял чистую и светлую комнату, расположенную на втором этаже. Для большей безопасности Маргося осталась в одежде гайдука. Так как слуга должен был спать в одной комнате со мной, для него приготовили постель у двери. Я заказал горячую ванну, так что слуги наготовили кипятка и доставили аккуратную кадку, ужин тоже доставили в комнату. Когда девушка была готова погрузиться в \ту ванну, я тактично покинул комнату и пошел проведать окрестности трактира. Никого подозрительного не увидел. Когда я вернулся, Маргарета расчесывала свои пре­красные, блестящие волосы. Освещенная огоньками свечей, она казалась явлением не от мира сего. Любил ли я ее? Не знаю. Скорее, восхищался, любовался. Желал…

Ибо, что такое любовь? В своей ранней жизни я узнал пару необыкновенных и не сравнимых ни с кем-либо еще женщин – божественную проститутку Беатриче, удивительнейшее воплощение древней Кибелы; синьору Вендом, лишенную притворной стыдливости замужнюю женщину, или же Леонию, чудесный цветок, выросший из сицилийской почвы… Других случаев считать не стану. Каж­дая была иной, и у каждой в моей душе имеется собственный уголок, словно в музее памяти. Воз­можно, их следовало бы сравнить со стихиями: тогда бы Беатриче была пылающим огнем, Леония – изменчивой и живой водой, ну а Агнес – землей, Матерью. До сих пор мне не встречалось небо – вот им как раз могла стать Маргарета по причине своей таинственности, под которой я предчувствовал все на свете стихии, включая сюда и торнадо.

За ужином, когда я резал ножом куски мяса, подавая их попеременно, ей и себе, был задан панне Хауснер, не могла бы она сейчас в зеркало поглядеть, чтобы узнать, а ничего ли нам не грозит. Маргарета отрицательно покачала головой.

- Разве пан Михал не говорил тебе, что собственную судьбу видеть невозможно. Это ведь так, словно бы мы сами собой тень на будущие деяния отбрасывали.

Сказав это, она взяла одну из свечей, горевших над столом, и поставила ее на выступе над кроватью.

- А если даже нам и писано столько же жизни, сколько в этом фитиле, должны ли мы коле­баться зажечь его? – сказала она, после чего направила на меня пристальный взгляд. – Люби меня, Альфредо.

- Сейчас?

- Незамедлительно.

- А твой дар девственности?

- Не нужен мне больше мой дар. Более всего, милый, я жажду твоей любви.

- Тогда давай заключим наш союз перед алтарем.

- А если нам не хватит на это времени?

Маргарета отстегнула застежку, и ее одеяния упали на пол. Благодаря снежно-белой коже, девушка выглядела словно античная статуя Праксителя или Мирона, совершенная в каждой мелочи. К тому же теплая и без каких-либо повреждений.

И я приблизился к ней, одновременно сбрасывая свою одежду.

Добрый мой Боже! Я так желал и сразу боялся этого мгновения. Мы обнялись, обмениваясь неспешными поцелуями, то легкими, словно прикосновения мотылька, касаниями, то сильными, чуть ли не до крови, засосами, напоминающими раздавливание малин. Тело Маргареты вилось в постели, разыскивая мое, ее ладони вели меня к глубинам невысказанного наслаждения.

Когда я вошел в нее, она вскрикнула, только в крике этом прозвучала боль, смешанная с на­слаждением. А наслаждения, судя по урчанию, было все больше и больше. Маргарета и пенилась, словно гейзер, напухала, будто дрожжевое тесто. Она была мечтой, о которой так долго думал, про­являющейся в розовости шеи, грешной усмешке, стоном окончательного удовлетворения.

После того мы лежали, вжавшись друг в друга, словно половинки одного плода, что нашли себя в бескрайней вселенной. Потом занялись любовью еще раз, и снова, так что теперь она очути­лась надо мной. Волосы ее образовывали вокруг головы то ли туманность, то ли темный ореол. И так мы галопировали среди ночи, между вечером и рассветом, не обращая внимания на окружающий нас мир..

Не знаю, когда я провалился в сон. Видения, похоже, были прекрасные, к сожалению, я их не запомнил. В себя пришел, чувствуя тело божественной Маргоси, прижавшееся ко мне по всей длине, безопасное, теплое, ласковое… Последняя свеча погасла, оставляя тонкую струйку дыма. За окном уже розовело утро нового дня.

Кто-то скребся по крыше. Что, ошалевший от похоти кот глядел на нас через вытяжку?


Еще от автора Марчин Вольский
Пес в колодце

Марчин Вольский пишет очень много, но, к сожалению, у нас его знают мало. В его багаже и серия триллеров о покушении в Смоленске, и несколько антиутопий, и несколько альтернативных историй Польши. Кстати, если вы смотрели фильм "Сексмиссия", то он создан по одной давней повестушке Вольского… Жанр "Пса в колодце" сложно определить: это и социальная фантастика с серьезным религиозным оттенком (исправление современного мира посредством нового Христа…), и своеобразная альтернативная история Италии позднего ренессанса.


Реконкиста

Вторая часть трилогии Марчина Вольского. Очень легко причислить ее к жанру "альтернативной истории" и "авантюрной фантастики", поскольку в ней имеются как исторические личности (возможно, из альтернативной истории): Ришелье, Мазарини, Сирано де Бержерак, пришельцы из космоса с невообразимыми технологиями и головокружительные приключения в стиле Индианы Джонса. Но очень силен в книге мотив поиска путей существования науки и религии, возможностей сделать прогресс "более человечным".


Авторский вариант

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Агент Низа

Как должен вести себя тридцатипятилетний мужчина, холостяк с умеренными недостатками, работающий в Секции рекламы крупного международного консорциума по торговле различными материалами, при виде чека на свое имя, выписанного на миллион долларов?Конечно же бросить все дела и отправиться за наследством, полученным от неизвестных родственников. Однако, жизнь не так проста, как кажется, и порой преподносит удивительнейшие сюрпризы. Оказывается, Мефф Фаусон – потомственный сатана. И теперь у него впереди – задание из недр Ада.


Рекомендуем почитать
Ангелёны и другие. Сборник рассказов

В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».


Испано-американская война в мире императора Владимира

Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.


Шакренионская дилогия

Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.


Параллельная цивилизация

Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.


Балтийская Регата

Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.


АнтиМатрица. Президентский самолет летит в Палачевск

Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».