Волк с Уолл-стрит - [15]
Я глубоко вдохнул, чтобы сполна насладиться ароматом детской. А-ах! Как там пахло детской присыпкой, детским шампунем и детскими влажными салфетками! Я еще раз вдохнул — на этот раз, чтобы насладиться запахом мамочки. А-ах! Запах ее бог знает откуда привезенных четырехсотдолларового шампуня и кондиционера! А ее гипоаллергенный, сделанный по специальному заказу кондиционер для кожи «Килс», а этот легкий намек на духи «Коко», которыми она так беззаботно душилась! Я почувствовал очень приятное возбуждение во всей моей нервной системе и во всех соответствующих местах.
Сама комната была совершенно идеальна, просто маленькая розовая страна чудес. Повсюду были прихотливо расставлены мягкие игрушки. Справа стояли белая кроватка и детская переноска для ребенка, сделанные на заказ у «Беллини» с Мэдисон-авеню: дешевка, всего-то 60 тысяч долларов (мамочка наносит ответный удар)! Над кроваткой висел розово-белый подвесной мобиль, который умел играть двенадцать песенок из диснеевских мультиков, а в это время потрясающе реалистично исполненные диснеевские персонажи снова и снова кружились, весело покачиваясь на пружинке. Это была еще одна деталь интерьера, сделанная по эскизу моего дорогого Подающего Надежды Декоратора и стоившая всего лишь 9 тысяч долларов. За подвесную игрушку?! Да какая разница? Это же комната Чэндлер, самая прекрасная комната в доме!
Я остановился и посмотрел на жену и дочь. Неожиданно у меня в голове возникли слова «дух захватывает». Чэндлер была совсем голенькая. Ее оливковая кожа была нежной, как масло, и абсолютно безупречной.
А рядом сидела ее мамочка, одетая так, чтобы сразу сразить наповал или, в моем случае, чтобы посильнее помучить. На мамочке было ярко-розовое коротенькое платье без рукавов с огромным декольте. Как потрясающе выглядела ее ложбинка между грудями! Ее восхитительная грива золотистых волос сверкала в лучах утреннего солнца. Платье на бедрах у нее задралось, и мне все было видно аж до талии. В этой картине чего-то не хватало… Но чего? Я никак не мог сообразить и поэтому оставил эту мысль, просто продолжая глазеть. Ее колени были слегка согнуты, и я осмотрел ее ноги по всей длине. Туфли были прекрасно подобраны под цвет платья, совпадая с ним в мельчайших оттенках. Туфли от Маноло Бланика были, наверное, куплены не меньше чем за тысячу баксов, но если хотите знать, о чем я думал в тот момент, то пожалуйста: они того стоили.
В моей голове роилось столько мыслей, что я никак не мог привести их в порядок. Я хотел свою жену сильнее, чем когда-либо… но здесь же была еще и моя дочка… правда, она такая маленькая, что это не имело значения. А как же Герцогиня? Простила ли она меня? Я хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов. Я любил свою жену… Я любил свою жизнь… Я любил свою дочку. Я не хотел их терять. Поэтому я в ту же самую секунду принял решение: все, завязываю. Да! Больше никаких шлюх! Никаких полуночных полетов на вертолете! И больше никаких наркотиков — во всяком случае не в таких дозах.
Я хотел заговорить, отдать себя на милость суда, но не успел. Чэндлер меня опередила. Моя дочка! Маленький гений! Она улыбнулась от уха до уха! И сказала своим голоском:
— Па-па-па-па-па-па-па…
— Доброе утро, папочка, — сказала мамочка голоском маленькой девочки.
Как это было прекрасно! Как невероятно сексуально!
— Папочка, неужели ты с утра меня не поцелуешь? Я так этого хочу!
Ух! Неужели все так легко получится? Я незаметно скрестил пальцы и решил рискнуть.
— А вы обе меня поцелуете? И мамочка, и дочка? — я вытянул губы и посмотрел на мамочку самым лучшим своим щенячьим взглядом. А сам тем временем возносил молитву Господу.
— Ну нет, — ответила мамочка, и папочка сразу сдулся, — папочка теперь очень, очень долго не будет целовать мамочку. Но его доченька очень хочет, чтобы он ее поцеловал. Правда, Чэнни?
О господи, подруга, это нечестная игра!
А мамочка продолжала сюсюкать своим детским голоском:
— Ну, Чэнни, теперь ползи к папочке. А ты, папочка, наклонись, чтобы Чэнни могла подползти к тебе. Ладно, папочка?
Я сделал шаг вперед.
— Достаточно, — предупредила мамочка, поднимая правую руку, — а теперь наклонись так, как мамочка велела.
Я сделал так, как она велела. В конце концов, кто я такой, чтобы спорить с обольстительной Герцогиней? Мамочка положила Чэндлер на ковер и очень нежно подтолкнула ее вперед. Чэндлер поползла ко мне со скоростью улитки, пыхтя «па-па-па-па-па-па».
О-о-о! Какое счастье! Что за joie de vivre! Разве я не самый счастливый человек на свете?
— Иди ко мне, — сказал я Чэндлер, — иди к папе, моя сладкая!
Я посмотрел на мамочку, медленно опуская глаза… и…
— Черт возьми, Надин, ты что, с ума сошла? Что ты…
— Что случилось, папочка? Я надеюсь, ты не увидел ничего такого, чего бы тебе хотелось получить, потому что больше ты этого не получишь, — невинно ответила мамочка, Подающее Надежды Динамо, еще шире расставив свои потрясающие ноги и задрав юбку еще выше на бедрах. Боже, да она без трусиков! Ее нежная розовая вульва была нацелена прямо на меня и так и блестела от желания. Все, что на мамочке было, — это маленький клочок нежного светло-персикового пуха прямо над лобком, и больше ничего.
