Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - [42]

Я остановился и глотнул водички.

– А что касается болезни Чаки, то она, помимо всего прочего, проявлялась в том, что он снимал прямо в гараже штаны и вкалывал себе в задницу тестостерон. Но в то же время у него было отличное чувство юмора, и он всем нам дал прозвища: Фрэнк Буа был Малютка Гербер, Джордж Барбелла – Тату, по имени карлика из «Острова фантазий», а Пола Бертона он прозвал Экран – из-за его огромного лба, на котором, по мнению Чаки, можно было кино показывать.

Прозвище Элиота было им уже известно. Только я собрался сказать, как прозвали меня самого, как Одержимый улыбнулся и спросил:

– Элиот был Пингвином. А ваше прозвище?

Тут он хитро прищурился.

– Дайте-ка я угадаю. Вас звали Наполеоном, правильно?

«Чертов придурок!» – подумал я. Когда Герцогиня хотела унизить меня, она дразнила меня Наполеоном! Однажды на Хэллоуин она даже заставила меня вырядиться в этого маленького французского коротышку. Неужели Одержимому это известно? Боже, неужели всем было известно, что у меня комплекс Наполеона? Или он просто догадался? Впрочем, какая разница?

Только я хотел послать Одержимого куда подальше, как Мормон спас меня от скандала.

– Уж кто бы говорил, – сказал он вдруг и захихикал, а за ним захихикали и Ведьма с Ублюдком.

И хихиканье это подразумевало следующее: у Одержимого тоже комплекс Наполеона – точь-в-точь как у Волка с Уолл-стрит. Но Магнум не смеялся: он не мог издеваться над ростом другого человека, тем более что сам он был ростом практически с двух взрослых людей, поставленных один на другого. А таким как-то не пристало смеяться над малышами.

Чтобы не дать Одержимому тут же пристрелить Мормона, я сказал:

– Грег, вы отчасти правы, по крайней мере в том, что касается Элиота. Но его звали не просто Пингвином, а Пингвином-Самоубийцей. Дело в том, что мы уже находились на грани банкротства, а Пингвин, правда, был на грани самоубийства. Так что Чаки, переваливаясь, ковылял по офису, приставлял указательный палец к виску, а большой торчал вертикально вверх, будто взведенный курок. «Привет, я Пингвин-Самоубийца, – тараторил он, – я поставляю мясо и морепродукты в местные рестораны. У меня в грузовике неправильный заказ, и я не могу отвезти его обратно на склад». Он повторял это снова и снова, ковыляя вокруг гаража и хлопая руками, словно настоящий пингвин. «Помогите! Помогите! – визжал он. – Ураган Глория вымочил меня, керосиновый обогреватель душит меня, жена Малютки Гербера выглядит словно инопланетянин, а мать Экрана хочет закрыть наш кинотеатр, и…»

Тут я засмеялся:

– Чаки – это было что-то, а потом однажды – бац – и он исчез. Растворился, словно пук в воздухе. Оказалось, что по ночам он грабил винные магазины. Последний раз я слышал о нем, когда к нам в гараж пришли два детектива, пытаясь выяснить, когда мы его видели в последний раз. Наверное, он сейчас уже покойник. А может, заделался где-нибудь комиком…

– Так какое же прозвище было у вас? – спросила Ведьма, так сильно поджав свои тонкие губы, что они почти исчезли. Я улыбнулся и ответил:

– Я легко отделался, Мишель. Чаки называл меня Джей Пи, это инициалы Джей Пи Моргана. Видите ли, Чаки никогда надо мной не насмехался. Он верил в меня, ему нравились наши собрания. После каждого из них он отводил меня в сторону и говорил: «На хрен ты занимаешься этим бизнесом? Это недостойно тебя. Джей Пи, ты самый умный парень из всех, кого я знаю…» Потом он советовал мне выгнать Экрана и Пингвина. «Они тянут тебя назад, – говорил он, – ты Джей Пи Морган, а они мелкие придурки».

Я помолчал, заново обдумывая его совет.

– Насчет Пола он оказался прав, тот был слишком ленив, чтобы торговать, стучась в каждую дверь. И, вообще-то, он оказался прав и относительно нашей компании: разъезжать от дома к дому на пикапе – это полная глупость, бесполезное занятие для дебилов.

А вот с Элиотом он ошибся. Пингвин – он из породы победителей в самом настоящем смысле этого слова. Никто не работал больше него, и он был мне абсолютно предан. Мы собирались вместе сделать состояние, правда, не на торговле мясом и морепродуктами. Мы решили разбогатеть на Уолл-стрит. Но сначала нам преподали несколько уроков скромности.

Я глубоко вздохнул и сказал:

– Где-то в конце декабря мы достигли дна. Денег у нас совсем не осталось, и мать Пола грозилась позвонить шерифу, если мы не уберемся. Казалось, что все пропало, мы исчерпали все возможности. А потом произошло нечто невероятное, нечто совершенно неожиданное. Я только что вернулся в гараж после очередного мучительного дня «в поле», когда Пингвин сказал мне: «У меня сегодня был странный разговор с одним из наших поставщиков. Они позвонили и спросили, на какие условия мы согласны». Он растерянно пожал плечами. «Я не понял, о чем они говорят, поэтому сказал, что должен подумать, и обещал им перезвонить».

«Какие условия они имели в виду? – спросил я. – Условия нашей капитуляции?» Пингвин-Самоубийца пожал плечами и ответил: «Я не знаю, но какая разница? Морозилка пуста, и у нас нет денег на закупку продуктов. Наш бизнес рухнул».

Я остановился, усмехаясь при воспоминании о том, какими простачками мы тогда были. Мы даже представить себе не могли, что наши поставщики готовы поставлять нам продукты в кредит. Мысль о том, что они по-прежнему готовы иметь дело с такими уродами, как мы, даже в голову нам не приходила, но, как мне еще предстояло узнать, это была стандартная ситуация: в кредит торговали все. И на этом деловом жаргоне слово «