Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - [17]

И это была самая большая, самая наглая ложь из всех, ложь номер четыре.

На самом деле, если Магнум прав и власти собираются оставить мне жалкий миллион долларов, то мы с Герцогиней через три месяца будем банкротами. Но это я тоже обдумал и поэтому добавил:

– Но сколько бы денег они нам – нам – ни оставили, это не значит, что я уйду от дел. Через несколько месяцев, как только все успокоится, я снова начну торговать акциями.

Я остановился, потому что мне не очень понравились мои собственные последние слова.

– Я хочу сказать, что я буду торговать дорогими акциями, а не копеечными. Я больше не буду заниматься этим безумием.

Я мучительно пытался придумать, как бы мне выпутаться.

– Знаешь, я думаю, что смогу зарабатывать пять или десять миллионов в год, просто занимаясь трейдерством, абсолютно законно, без всякого риска.

Я пытался понять по ее лицу, что она думает. Кажется, она немного протрезвела. Х-м-м, я не знал, хорошо это или плохо, но чувствовал, что окошко возможностей вот-вот захлопнется. Хватит впаривать ей про будущее, пора закругляться. Я доверительно сказал:

– Вот так, На. Вот и все. Я знаю, это все слишком хорошо, чтобы быть правдой, но это так. Я думаю, мне очень повезло, что властям так сильно нужна информация, которая у меня есть.

Я сделал паузу и со значением покачал головой.

– Меня вообще-то по-настоящему волновало только одно – что мне, может быть, придется дать им информацию о моих друзьях.

Тут я улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря: «Есть свет в конце туннеля!» А потом добавил:

– Но, как говорит Магн… то есть Грег, все мои друзья тоже будут давать показания, – я снова пожал плечами, – так что по сути дела это не важно.

Я придвинулся к ней поближе и принялся гладить ее волосы.

Она улыбнулась и сказала:

– Ну что же, дорогой, это действительно хорошие новости. Я очень рада за тебя.

За тебя? Она сказала за тебя? Черт, вот это плохо. Она должна радоваться за нас, а не только за меня. Только я хотел поправить ее, как она добавила:

– И я бы не стала волноваться из-за твоих друзей. Все они, кроме Алана Липски, готовы продать тебя. На Уолл-стрит преданности не существует. Ты ведь сам это всегда говорил, правда?

Я кивнул, но ничего не ответил. Вообще-то, я уже достаточно услышал и достаточно сказал. Мы с Герцогиней снова были рядом, а значит, пришла пора идти в атаку. Я потянулся к ней, обнял за талию и притянул к себе. Потом я схватил ее за миленький галстук в духе Дикого Запада и притянул к себе ее головку.

А потом я поцеловал ее.

Это был долгий влажный поцелуй, поцелуй, полный любви, который закончился куда быстрее, чем я рассчитывал, потому что она отодвинулась и тихо сказала:

– Прекрати! Я по-прежнему в ярости.

Пришла пора идти в наступление.

– Ты нужна мне, – простонал я, просунув руку в разрез ее платья в поисках земли обетованной. Когда я добрался до верхней части ее бедра, то был уже так возбужден, что боялся кончить прямо на простыню.

И я бросился в атаку, навалившись на нее всем телом. Я принялся яростно целовать ее. Она постаралась высвободиться, но не смогла.

– Прекрати, – прошипела Герцогиня со сдавленным смешком, – прекрати!

Я заметил смешок и поэтому тут же задрал ее джинсовую юбку и увидел ее прекрасную розовую вульву с маленьким ирокезом светло-персикового пушка. Ах, как меня всегда восхищала потрясающая вагина Герцогини! Это была самая восхитительная вагина из всех, какие я только видел, а с учетом того, что я переспал почти с тысячей шлюх, мое мнение было мнением эксперта. Но все шлюхи остались в прошлом. Мне нужна была только Герцогиня – сейчас и навсегда!

Я притормозил немного, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, На. Я так тебя люблю, – мои глаза наполнились слезами, – я всегда любил тебя, с того самого момента, как я тебя увидел.

Я нежно улыбнулся ей.

– Мне так не хватало тебя всю эту неделю. Я не могу даже выразить, какое опустошение я ощущал! – Я убрал ей волосы со лба и придвинулся к ней поближе. – Детка, давай займемся любовью! Давай займемся любовью прямо сейчас, с чувством и неторопливо!

– Да пошел ты! – изрыгнула она. – Да я тебя, блин, ненавижу! Ты хочешь меня трахнуть? Ну давай, трахни! И давай пожестче, потому что я, блин, тебя ненавижу. Ненавижу твою заносчивость, ты, самовлюбленный маленький козел! Тебе наплевать на то, что я чувствую! Ты думаешь только о себе!

Она с презрительной гримасой стала прижиматься ко мне, нарочно сбивая мой темп. Казалось, она хочет показать, что, хоть я и вошел в нее, она мне не принадлежит.

Я был потрясен. И я был в отчаянии. Больше всего меня вывело из себя, что она назвала меня маленьким – более того, маленьким козлом. Герцогиня прекрасно знала, как болезненно я отношусь к своему не очень высокому росту!

Но я не хотел злиться. Вместо этого я схватил ее за щеки и пригвоздил к себе поцелуем, прижимая свои губы к ее губам и отчаянно пытаясь сохранить какой-то ритм. Но это было очень трудно. Она мотала своей светлой головой, словно ребенок, который уворачивается от ложки с яблочным муссом, и при этом крутила бедрами, совершая нарочито активные круговые движения.