Волк. Игра в смерть - [15]

Из коридора вели две двери. Возле одной из них, той, что рядом с трехногим столиком, я увидела одного из людей Юры, Евгения. Именно он докладывал Городову о том, что на кухне обнаружены следы крови.

Сашка прошелся по коридору, внимательно разглядывая пол, едва не наклоняясь, чтобы принюхаться к нему. Честно говоря, меня все это удивило. Но следующие его действия едва не повергли меня в шок: Сашуня опустился на колени и принялся ползать по ковровой дорожке.

Евгений посмотрел на него, потом на меня, видимо, ища ответа на свой невысказанный вопрос. Я бы тоже была не прочь услышать ответ, оттого лишь пожала плечами.

— Аня, дай ПКЛ, — потребовал Сашка.

Я не замедлила выполнить его требование. Подняв на удивление легкий чемоданчик, я поставила его рядом с Саней. Мой возлюбленный немедленно откинул крышку и извлек из темных недр плоскую бежевую штучку. Я, словно завороженная, встала неподалеку и смотрела на него. Странно, но мне доставляет удовольствие смотреть на него, когда он сосредоточен и имеет такой важный вид. Мне нравится смотреть на то, как он рыщет в поисках улик, которые могут пролить свет на многочисленные вопросы, как хмурится, мысленно сопоставляя имеющиеся у нас сведения. К слову сказать, не только я проявляла живой интерес. Евгений, кажется, напрочь забыл о своей работе, и теперь глядел за тем, что делает Волк.

— Тут есть следы крови, — сосредоточенно буркнул Сашка, не поднимаясь, а продолжая ползать по дорожке и исследовать пол.

— Где? — немедленно вклинился Евгений и даже склонился над тем местом, которое осматривал Сашка; острый кончик его носа едва не задевал плечо моего возлюбленного. — Тут ничего нет.

— Человеческий глаз не может его увидеть, — недовольно сказал Сашка. — А мои приборы — запросто. Кровь также была тут, — он ткнул пальцем чуть дальше. — И тут, тут, а еще на ковре. Сейчас проанализирую ворсовую поверхность ковра, чтобы наверняка знать.

Он вновь завозился со своими криминалистическими приспособлениями, а я, глядя на него, вновь засомневалась. Сашка имеет к базе данных полный доступ, обладает уникальным набором криминалиста и ведет себя, как полный специалист в этом деле… Это наводит на определенные мысли. А что, если… если мой возлюбленный врет, и он состоит на службе в… где? Разумеется, на ум приходят спецслужбы.

— Обалдеть, — сказал Евгений.

Сашка покосился на него, но ничего не сказал и вернулся к своему делу.

— А можно узнать сразу, кому принадлежит кровь? — не унимался полицейский. — Или теперь уже нет?

— Что значит — уже?

— Ну как… Крови ведь уже нет.

— Действительно, — усмехнулся Сашка и поднялся с колен.

Я подошла к большой картине с изображением льва, и принялась рассматривать ее. Не то чтобы я была знатоком живописи, нет, но картина меня заинтересовала. Всегда питала слабость к… большим кошкам. Усмехнувшись про себя, я провела рукой по полотну. Не знаю, что я надеялась обнаружить, но, как можно было предположить с самого начала, ничего не открыла, касающегося дела, конечно. А для себя открыла следующее: картина производит какое-то странное впечатление, и это вовсе не удовлетворение. Огромная раскрытая пасть льва, наверное, должна вселять ужас…

Тут Сашка тронул меня за плечо, и я непроизвольно дернулась. Пасть льва захлопнулась.

— Что? — удивился мой возлюбленный.

— Картина…

— Думаешь, под ней что-то есть? — задумался Сашка. — Сейчас проверим. Женя, возьмись за тот край.

Евгений с готовностью ухватился за противоположный край полотна. Я отошла подальше, опасаясь, как бы эти двое не задели меня огромной рамой. С чего Сашке вообще пришла мысль о том, что под этой картиной что-то есть? Я вовсе не имела в виду ничего такого, когда обращала на картину его внимание. Впрочем, всегда лучше проверить, оттого препятствовать я не стала.

— Какая же тяжелая, зараза, — пропыхтел не отличающийся атлетической фигурой Евгений.

— Кто-то явно прогуливал разминку в спортзале, — усмехнулся Сашка.

Мой возлюбленный, кажется, не испытывал никакого дискомфорта от слишком большого веса картины. Хотя, может, он просто не хотел ударить передо мной в грязь лицом? Все-таки, Сашка совсем не похож на Геракла ни фигурой, ни недюжинной силой. Я говорю о силе физической, так как, подозреваю, в интеллектуальной Сашка намного подкованнее признанного силача.

Наконец, мужчинам удалось снять полотно со стены. Я не слишком удивилась, увидев, что под картиной не оказалось ничего, не считая стены и оборванного куска обоев. Должно быть, картину и повесили сюда с целью скрыть порванные обои. Все же я ощутила легкую досаду. Только одно обстоятельство меня утешало — презабавнейшее лицо Евгения, понявшего, что совершенно зря растрачивал силы на то, чтобы снять картину.

Сашка, как всегда, выглядел невозмутимым. Я поймала себя на том, что стараюсь отыскать хоть что-то в нем, что позволило бы мне усомниться в этой невозмутимости. Но, как я ни приглядывалась, ничего разглядеть не смогла. Приходилось признать — Сашка для меня тайна за семью печатями, и разгадать ее мне вряд ли по зубам. Во всяком случае, пока, а дальше посмотрим.

Сашка вдруг нахмурился и подошел ближе к стене, на которой совсем недавно мирно висела картина со львом. Он протянул руку в перчатке к висевшему куску обоев, приподнял его за край и принялся рассматривать. Не удержавшись, мы с Евгением, заинтригованные до крайней степени, подошли ближе и попытались увидеть то, что видел Сашка. Не знаю, как полицейскому, но мне это вскоре удалось. На отклеенном куске обоев красным маркером неровными печатными буквами было выведено: «Я жду вас».