Волхв - [89]

– Значит, – длинный и тонкий палец волхва поднялся вверх, словно его собирались выстрелить в потолок. – Значит, мы должны его опередить.

– Говори толком, – нахмурился Мстислав. – Где опередить? Что опередить?

– Светлые Боги сказали мне, – начал волхв, не обращая внимания на то, как князь недовольно поморщился. – Сказали, что только ты можешь взять священный меч Руса. Только ты! И я шел к тебе, чтобы передать это знание, но…

Велегаст замолчал, согнувшись в горестной позе.

– Что но? – занервничал Мстислав. – Что не так-то?

– Но теперь, взяв твой образ, халуг возьмет меч Руса вместо тебя.

– Ну, возьмет он этот меч, ну и что? – Искрень в недоумении наморщил лоб. – Из-за чего столько пыли-то?

– Это оружие страшной силы, – глаза волхва сердито блеснули. – Впрочем, мы не должны здесь говорить об этом.

Он тревожно оглянулся на провалы темноты, которые колыхали за границей света черный бархат, мерцающий тусклыми огоньками пылинок, случайно попавших в поток света. Участок перехода, где они были сейчас, казался закупоренным с обоих концов двумя плотными пробками настороженной Тьмы, от которых веяло тревожным ощущением внимательных следящих глаз и чутких всеслышащих ушей.

– Да, ты прав, – поднялся Мстислав. – Пойдемте скорее в тайную.

Он сделал несколько быстрых шагов и, пошатнувшись, ухватился за руку подоспевшего Искреня. Красные круги поплыли перед глазами, но мысли неожиданно четко высветили все, что всего лишь минуту назад ускользало от внимания.

– А как вы вообще здесь оказались? – вдруг спросил князь, стискивая пальцы на запястье боярина.

– Крик услышали, – поднимая повыше лампу, откликнулся Искрень. – Вот и пошли посмотреть.

– Я не кричал, – осторожно ступая, вымучил из себя слово Мстислав. – Близнецы тоже, да и далеко отсюда до тайной, чтоб через дверь услышать могли.

– Далеко, – согласился верный слуга. – Но моя забота о здоровье князя так велика, что твой крик я услышал бы даже с того света.

– Да не кричал я! – вскипел Мстислав.

– Верю, – невозмутимо согласился Искрень. – Но, значит, хотел закричать и позвать на помощь своего верного боярина, который один победил бы всех твоих врагов. Вот твои мысли-то я и услышал своим чутким и преданным сердцем.

– Тьфу на тебя, – беззлобно выругался Мстислав, не зная, сердиться ли ему или просто рассмеяться в наглые глаза неугомонного балагура.

Князь отвернулся в сторону, пряча невольную улыбку, и поплелся дальше, но уже через несколько шагов остановился и взволнованно проговорил:

– Постой, а я ведь тоже слышал крик, только очень далекий и слабый.

И едва он это произнес, как совершенно четко перед его мысленным взором встал тот самый миг, когда он занес свой меч, а стоявший перед ним близнец рухнул на пол. Да, именно в этот момент он услышал далекий сдавленный крик, на который тогда просто не обратил внимания, потому что незнакомец с волнообразным мечом уже возник перед ним, стремительно вращая своим смертоносным клинком.

– Да, – остановился Искрень. – Точно, два крика было. И первый совсем рядом был.

Боярин задумчиво посмотрел на волхва, но тот напряженно смотрел куда-то сквозь стену, размышляя, видимо, о совершенно других вещах.

– Вспомнил! – Искрень простодушно хлопнул себя по лбу. – Я же холопа поставил в закутке, чтоб он посмотрел, кто у нас тут по переходу шляется.

– Ну и где же твой дозорный? – нахмурился князь, предчувствуя недоброе.

– Да здесь должен быть, – боярин рванулся вперед, невольно высвобождая свою руку из цепкой хватки княжеских пальцев.

Мстислав от неожиданности даже слегка пошатнулся, но Искрень уже мчался по переходу, даже не обернувшись. Через несколько огромных полупрыжков-полушагов он остановился, лампа в его руке мотнулась из стороны в сторону, и слышно было, как из его груди вырвался горестный вздох. Вскоре все стояли уже рядом с ним. В тусклом свете лампы на полу лежал молодой парень, на груди которого виднелось небольшое кровавое пятно. Перекошенный рот был открыт, и остекленелые глаза равнодушно отражали красные огоньки пламени лампы.

– А ты говорил нам тут про этого халуга, что он весь такой правильный, – часто моргая глазами, злобно заговорил боярин. – Что живет он по древним законам Руса и никого не убьет и не обидит. А он, вишь, парня-то прирезал, как цыпленка.

Волхв ничего не ответил, а, наклонившись, разорвал ворот рубахи на убитом.

– Это не халуг его убил, – уверенно сказал он. – Видишь, рана на груди узкая, как змеиное жало, а у халуга нож шириной с ладонь.

– Да и зарезали этого хлопца, видимо, как раз тогда, – задумчиво проговорил Мстислав, – когда я сам сражался с халугом.

Велегаст осторожно коснулся пальцами запекшейся крови, освобождая ножевую рану от темных пятен застывшей здесь навеки реки жизни. Его седые волосы белыми крыльями упали с опущенных плеч вниз, словно там, где Тьма касалась темени мудреца, невидимая сила надломила их хрупкие кости. Волхв поднял свой побелевший глаз на Искреня и медленно проговорил:

– Обоюдоострый клинок шириной с палец, длинный и тонкий. Такой нож называют финским, и его особенно любят варяги из викингов. Им удобно колоть под кольчугу, и именно так – ударом в сердце убили многих волхвов в Новгороде, когда Добрыня со своими варягами крестил город огнем и мечом.