Волхов не замерзает - [20]
А по радио все гремела медь фанфар, и стоя слушали фашистские вояки хриплый лай своего фюрера: нах Остен! Нах Москау! Нах Петербург!..
ДОЛОЙ „ФЕРБОТЕН“!
Ударили морозцы, снежком запорошило болота. Почернела в белых берегах еще не замерзшая Северка. Но переменчива погода в этих местах — после холодных ветров вновь неожиданно проглянуло солнце, снова все оттаяло; на голых ветвях распелись синицы.
С тоской смотрела Таня на улетающих лебедей. Неожиданное оживление природы не радовало. Неволя! Даже милое название села у въезда намалевано немецкими буквами. А это ненавистное слово «ферботен» — «запрещается»! Оно вопит со всех бумажек, расклеенных на заборах и стенах: «ферботен», «ферботен»… Тошно!
Из дома Васильевых доносился мерный грохот. Подпол был открыт. Таня спрыгнула вниз. В полутьме две фигурки крутили тяжелые жернова.
— Здравствуйте, мальчики! Кого сменить?
— Мы не устали, — ответил Журка, не переставая вертеть жернов.
— На праздничный пирог позовете?
— Какой нынче праздник! Поем и вспоминаем, как раньше было седьмого ноября, — сказал Миша, на ходу сменяя руку.
Высокую-высокую арку возводили когда-то должинские плотники у моста. Школьники привозили из леса ельник, увивали воротца зеленой хвоей, пестрыми флажками. Все любовались аркой, когда проходило под нею сельское шествие. Впереди, конечно, школа со знаменем. За школой — колхоз. Девушки и парни форсят обновами. В одном краю песню кончают, в другом — начинают. Гармонистов целый ряд — почет гармонистам! — частушечники перекликаются, как петухи на заре…
— Я, по правде сказать, думал, к ноябрьским праздникам прогоним немцев, — сказал Миша. — Не придется, видно, праздновать.
— А почему бы и нет! — задорно воскликнула Таня. — Отпразднуем, да еще как! Соберем молодежь, споем и потанцуем. Или, ребята, нам и это «ферботен»?
Утром Миша встал с беспокойной мыслью: удастся ли Танина затея?
В миске дымилась картошка, ржаной пирог лежал прикрытый полотенцем, чтоб не остыл. Только сели за стол, с порога раздался басовитый возглас:
— С праздником!
— И тебя с праздником, Саша!
Немков положил на стол пирожок с яблочной начинкой, вынул из кармана тужурки бутылку, тряпицей перевязанную у горлышка.
— Попробуйте наливочки. Родительница прислала.
Разлили по кружкам, чокнулись:
— За Родину!
— За победу!
— За сыновей, Нина Павловна!..
— И вы уже встали? Сегодня не спится. — В нарядном белом платье с синей каймой по подолу, в накинутом на плечи платке у дверей стояла Таня. Лицо ее освещала особенная, «Танина» улыбка. — Здравствуйте! И всех с праздником! — Она выпростала из-под платка тарелку с ватрушкой.
Нина Павловна шутливо взмолилась:
— О господи! Совсем задарили…
— Мир вам — и я к вам! — поздоровался вошедший Василий Федорович, чисто побритый, одетый по-праздничному. — Пришел порадовать: в столице состоялось торжественное заседание. Павел Афанасьевич передал…
Нина Павловна сложила ладони на груди:
— Как это хорошо! Миша!..
— Что? Моя правда! — крикнул Миша, хотя с ним никто не спорил. — Вот увидите: и парад был!..
Зашла «на минутку» и Мария Михайловна, тоже порадовалась новости. Спаянные одними мыслями, одним делом, одной тайной, они тянулись друг к другу. За чаем обсудили Танино предложение: несмотря ни на какие «ферботен», день Октябрьской революции отметить торжественно.
Сразу же начались хлопоты. Клава — племянница Матроса — пообещала было достать ламповое стекло, но Матросиха наотрез отказалась: «Стеклышко теперь ни за какие денежки не сыщешь…»
А где раздобыть керосин? В немногих избах горели лампы, больше сидели с лучиной. Миша обошел дружков — по пузыречку, по лампадничку набрал половину снарядной гильзы.
Часу в четвертом парни под полами тужурок натаскали полешек.
Теперь спички… Тоже редкость в селе. Хозяйки в золе держали тлеющие угольки. Растапливали печи одним огоньком, от избы к избе осторожно переносили его. Оберегая от ветра, принесли и в сельсовет горящую лучину.
Весело затрещали поленья в печке, отбрасывая блики на вымытый пол.
Татьяна принесла-таки большую лампу, зажгла, подвесила на крючок. Ярко-оранжевый круг заиграл на дощатом потолке. Стало тепло и уютно.
Веселье разгоралось, как разгорается костер, — не сразу. В углу Миша на мандолине и Немков на гитаре играли по заказу девушек; те стояли перед ними в обнимку и пели песню за песней. По шутке, по песне стосковались!
— Ну-ка, Клавочка, частушечку, — подмигнул Саша. Девушка с мальчишескими ухватками озорновато взглянула на подруг, подмигнула:
Музыканты с задором проиграли повтор. Глаза у Миши совсем пропали в щелочках — от счастья, от лукавства.
Немков с напускным форсом приосанился.
— Уж ты-то, Санька, медведь медведем, — подтрунивали девчата. — Черный, глаза раскосые.
— Ну, ежели я не парень, так вы, девки, зарылись, — отшутился первый гитарист в селе.
— Танцуем вальс! — предложила Клава.
После танца Немков поднялся:
— А теперь послушаем, что скажет нам Таня…
Геннадий Дубовой, позывной «Корреспондент», на передовой с первых дней войны на Донбассе. Воевал под командованием Стрелкова, Моторолы, Викинга. Всегда в одной руке автомат, в другой – камера. Враги называли его «пресс-секретарем» Моторолы, друзья – одним из идеологов народной Новороссии.Новеллы, статьи и очерки, собранные в этой книге – летопись героической обороны Донбасса. В них не найти претензий на заумный анализ, есть только состоящая из свистящих у виска мгновений жизнь на поле боя. Эти строки не для гламурной тусовки мегаполисов, не для биржевых игроков, удачливых рантье и офисного планктона.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.