Волгари в боях за Сталинград - [28]

Снова над переправой нависла угроза. В то время на луговой стороне Денежного острова стоял наполовину затопленный пароход «Перекат». Трудно сказать, кто первым вспомнил о нем, но решено было забрать имеющееся на «Перекате» топливо и разделить его по судам, работающим на переправе.

С ведома начальника переправы мы оставили около берега паром и в полдень направились к «Перекату». Фашисты, засевшие в районе завода, этого и ждали. Только мы успели подойти к пароходу, как мины начали рваться рядом. Отступать было поздно. Да вряд ли кто из нас согласился бы возвращаться ни с чем.

Мины сыпались, как град. А мы, забыв обо всем на свете, продолжали устанавливать насос. Работали всей командой, а в ней к этому времени осталось всего шесть человек. Только когда заработал насос, мы покинули пароход и укрылись в прибрежных кустах, а потом по очереди добирались до парохода, следили за перекачкой мазута. Просто не верилось, что нам удастся вырваться невредимыми из этого пекла.

Немало после этого мы перевезли через Волгу боевой техники, бойцов, раненых. Первым из шестерых мне пришлось покинуть пароход. Произошло это в предпоследний день октября. Мы возвратились с правого берега, приступили к выгрузке раненых бойцов. Вместе с начальником переправы я стоял на пароме. И вдруг где-то в носовой части парома раздался взрыв. Следом, в нескольких метрах от нас, метнулся огненный столб. Сразу нас свалило с ног. Начальник переправы тут же скончался от тяжелых ран. Меня ранило. Из санбата я был доставлен в госпиталь, в Скудры. На третий день я на костылях побрел к переправе разыскивать свой пароход. С трудом добрался до берега. Больно было смотреть, как славный пароход лежал весь израненный, наполовину затопленный водой. Недалеко от места гибели судна я отыскал в траншеях членов своей команды.

Но и после гибели парохода мы не сидели сложа руки. Овчинников и Тимохин были направлены на пароход «Спартаковец» и до самого ледохода обеспечивали переправу боевых частей в районе пристани Тумак, а я стал уполномоченным управления пароходства сначала на переправе в Каменном Яру, затем на переправах в Тумаке и Татьянке. В последние месяцы зимы, до поднятия флага навигации, я занимался подготовкой флота к перевозкам грузов дли восстановления родного города.

Е. С. Зельдович КАПИТАН С БАРКАСА «ПОЖАРСКИЙ»

Каждый раз, выводя баркас на середину Волги, капитан Василий Васильевич Ефимов любовался родным городом, раскинувшимся по правому берегу реки. Еще восемнадцатилетним юношей, в дни обороны Царицына от белогвардейских банд, Василий, солдат красного стрелкового полка, связал свою судьбу с судьбой героического города. Раннее утро 22 августа 1942 года застало Василия Васильевича в диспетчерской местного флота.

— Баржа ждет тебя, Василий Васильевич. — Диспетчер вскинул воспаленные от бессонной ночи глаза на Ефимова. — Повезешь ценное оборудование до села Средняя Ахтуба.

Несколько секунд диспетчер любовался капитаном, просматривавшим план-приказ. Нравились в Ефимове строгость в движениях, выправка, какая-то особая внутренняя собранность.

Вскоре Ефимов уже был на «Пожарском». Коротко объяснил команде задание.

Через несколько часов, преодолев перекаты, баркас доставил баржу с оборудованием в назначенное место.

На обратном пути случилось непредвиденное: у свайного моста, что в 12 верстах от истока Ахтубы, Ефимову предложили бросить якорь.

— Нет разрешения пропускать, — сказал военный в чине майора.

В ожидании прошла вся ночь. Почти не смыкал глаз Василий Васильевич; в Сталинграде ждут его, а он стоит без дела…

Утро не принесло изменений.

Члены команды ходили мрачные: вынужденное бездействие легло на души тяжелым камнем…

Неожиданно со стороны города раздался страшный грохот.

— Бомбят Сталинград!

Взобравшись на возвышенность, речники увидели багровое зарево, поднимавшееся над правым берегом. Ефимов смотрел на него, не отрывая глаз.

Острая боль пронзила сердце: в городе жена, трое детей. Что с ними?

Добившись разрешения следовать дальше, капитан без колебаний направил баркас к городу.

Никто не заставлял его идти именно сейчас, но ведь там, в горящем городе, может понадобиться и его помощь!

В Сталинград пришли в полночь. Сразу же «Пожарский» начал перевозку жителей города на левый берег.

Никогда еще судно не сделало столько рейсов, как в этот день.

В один из рейсов пароход атаковали сразу три «Юнкерса-88». То справа, то слева глухо ухали взрывы.

Матрос Евстифеев внимательно следил за бомбардировщиками, помогая капитану маневрировать.

Машина работала безотказно.

Однажды, при очередной посадке, Ефимов заметил в толпе знакомое лицо. Да, это она, его жена. Рядом с ней мальчик. Но почему только один? Где же остальные дети — Борис, Леонид и маленький Слава? Неужели погибли?

Тревожно забилось сердце. К горлу подкатил комок.

— Анна, Аннушка! — закричал он, но его голос потонул в шуме толпы.

Сойти на берег? Но ведь он — командир, он не имеет права оставлять судно в такое время.

Когда «Пожарский» вернулся, женщины и мальчика уже не было. То ли они, не надеясь сесть на судно, ушли с берега, то ли переправились на другом пароходе.