Волгари - [44]
— Спаси Господи, владыко... — поклонился Неронов. — И ещё дозволь просьбу сказать... В Игнатьевом монастыре у нас попа нет. Благослови мне служить...
— Благословляю... — сказал Никон. — Ещё хочешь попросить что?
— Святейший... Не столько много годов жить осталось. Дозволь уж мне по старым служебникам службу вести...
Снова замер Никон. Сдвинулись брови под белым клобуком. Предгрозовою хмуростью обложило лицо. Сгущалась темнота. Нарастал, нарастал, поднимаясь изнутри, холод. И тут внезапная мысль прорезала сгущающуюся хмурость. Как-то озаренно подумал патриарх, что совсем не случайно послан к нему протопоп Неронов, что встреча с ним и есть то, чего, не понимая и не осознавая, так мучительно ждал и искал он последние месяцы.
Неронов видел, как посветлело вдруг лицо патриарха.
— Ты сказал, старче, что раздор не хочешь творить со вселенскими патриархами... — проговорил Никон. — Добрую мысль тебе Господь вложил в разум. От себя же открою то, что не каждый патриарх ведает. И старые, и новые служебники наши одинаково добры, старче. Служи, по которому восхощешь...
И внимательно посмотрел в глаза Неронову, пытаясь увидеть, понял ли тот. Неронов понял, что сказал патриарх, и чего не сказал — тоже понял. Кивнул.
Скоро старец Григорий был торжественно возвращён в лоно Церкви. Патриарх за радость мира устроил трапезу, на которой посадил Неронова выше всех московских протопопов.
Ещё приказал он в присутствии Неронова в Успенском соборе не троить, как предписывал новый служебник, а двоить аллилую. Дивно было многим это распоряжение. Ещё дивнее было, что, получив это распоряжение, все облегчение почувствовали. Словно тяжесть стала спадать...
7
Молод был государь Алексей Михайлович. Третий десяток лет на исходе, а всё равно всё не вовремя... Сейчас бы сердце своё победами ратными тешить, только закончилось уже время побед... Теперь надобно учиться поражения сносить, чтобы ещё большей бедой не обернулись, теперь надо думать, где средства сыскать для долгой войны, — тем заниматься надо, к чему не лежит молодое сердце. Всё слишком рано для Алексея Михайловича наступало. Когда ещё не готов был к этому...
Ведомо было государю, что для каждого времени, для каждого дела новые люди требуются. Великие цари так и поступали. На опустевшие места других возвышали. Алексею Михайловичу тоже бы так поступить, да только не научился пока, не обвык ещё сподвижников менять.
Да и кого менять-то? Доносили Алексею Михайловичу, что нечистые дела с новыми медными деньгами творятся, что тесть его своей меди на монетный двор привёз и приказал для себя денег наделать — страшное дело на Милославского доводили. Что же? Деду детей своих руки отсечь теперь? Встречаясь с тестем, глаза отводил, не поворачивался язык обвинить в воровстве...
Только молиться и оставалось.
— Господи! — взывал он в своей Крестовой палатке. — По милости Твоей аз истинным царём христианским нарицаюсь... А по делам своим злым и мерзким не токмо в цари, но и в псы недостоин!
Легче на душе становилось, когда молился. Но только отворачивался от икон — и снова со всех сторон дела. Шведы воевать пошли. Псково-Печерский монастырь в осаду взяли. На Украине неспокойно было, вопреки договору пересылался гетман Богдан Хмельницкий и со шведским королём, и с крымским ханом, и с владетелем молдавским, злонамеренно рушил все планы московские...
«Турецкий султан собирается на Украйну в союзе с королём польским и императором Фердинандом... — писал он царю. — Хан крымский тоже готов со всеми ордами, только не знаем, где хочет ударить. Всё это делается по научению ляцкому, потому что ляхи искони извыкли прелестями своими разные монархии губить... И теперь ни о чём больше не помышляют, как только о разорении православия...»
Хитрил, хитрил гетман. Не столько поляков опасался, сколько Москвы, чинил всякие препятствия, не давал посадить стрельцов в Киеве.
Серебряная чернильница стояла на столе государя. Песочница тоже была серебряной. А перо — лебяжьим. Писал указы государь своим послам и воеводам на Украине. Слова тяжёлые были. Рвали пером бумагу...
С Никоном Алексей Михайлович, вернувшись из неудачного похода в Ливонию, редко виделся. Ещё не стихла в сердце боль от утраты святого Елеазара, молитвам которого своим рождением — да только ли рождением? — Алексей Михайлович обязан был, а тут в Москве ещё одна страшная новость. Стефан Вонифатьевич, духовник его возлюбленный, отошёл ко Господу... Страшно Алексею Михайловичу стало. Не умел он друзей терять, и вот — такие люди уходят!
И хотя и не любил шепотников Алексей Михайлович, но на Никона со всех сторон говорили. И Стрешневы, приходившиеся государю роднёй по матери, и Милославские, родственники жены, и сама супруга, царица Мария Ильинична, и воспитатель Борис Иванович Морозов, и Одоевский, и Долгорукий, и Трубецкой, и Салтыков... Столько народу укоряло святейшего, что задумаешься, всё ли правильно он творит... Со всеми боярами патриарх перессорился. Ладно бы церковные дела устроены были, так ведь тоже смута среди паствы... Поговаривают, что в народе кое-кто уже антихристом святейшего величает... Говорунов этих с жесточью унимать требуется, а всё едино — есть в разговорах этих и Никона вина. Случайно ли и святой Елеазар с Никоном ужиться не смог, и Стефан Вонифатьевич покойный тоже не больно-то последние годы с патриархом ладил.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.