Вольфганг Амадей. Моцарт - [112]

Вообще, когда у Моцарта появляются деньги, щедрость его не знает границ. Доброта — одна из главных черт Вольфганга Амадея, и с ней накрепко связана постоянная готовность обрадовать и осчастливить людей. Этим постоянно пользуются тёща и младшая сестра Констанцы.

Даже Констанца не так рада встрече с сыном, как Вольфганг Амадей. Он привёз для него целую кучу подарков. Маленький Карл — ребёнок очень живой и любознательный. К музыке он как будто тоже имеет склонность, но нет в нём ни той истовости, ни того упорства, что были присущи маленькому Вольферлю. Он любит слушать, когда играет отец, но самого его к инструменту не тянет. А вот в чём он явно идёт по следам отца, так это в любви к животным. Нет для него большего удовольствия, чем пополнить свой террариум или аквариум ещё одним живым существом. Отец проводит много времени с сыном, наблюдая и ухаживая за животными.

Не успели Моцарты обставить новую квартиру, как Вену облетает слух о кончине кавалера Кристофера Виллибальда фон Глюка. Любителя лукулловых пиров хватил удар прямо за обеденным столом — он умер «смертью джентльмена», как потом писали английские газеты. Самого знаменитого композитора Вены хоронят с подобающими почестями. В траурной процессии участвуют Моцарт с Йозефом Гайдном. Возвращаясь после церемонии погребения, они вступают в разговор.

   — Любопытно было бы узнать, кто унаследует после Глюка должность придворного композитора, — говорит Гайдн.

   — Ну, Сальери, конечно, а то кто же? — удивляется Моцарт.

   — Так далеко император не зайдёт. При всём своём пристрастии к итальянской музыке он не поставит на эту почётную должность итальянца. Между нами говоря, Сальери всего лишь один из многих...

   — Что это на тебя накатило? Для императора и для Розенберга Сальери — музыкальный гений недосягаемого уровня.

   — И всё же... Делая свой выбор, император не позволит себе отдать место верховного жреца Жаку-простаку. По-моему, на сей раз выбор падёт на тебя.

   — На меня? Смех, да и только! Меня, у которого слишком много нот! Меня, осмелившегося положить на музыку «Фигаро» и «Дон-Жуана»? Нет, папа, ты жестоко заблуждаешься!..

Однако в данном случае заблуждается Моцарт. Проходит всего три недели после похорон Глюка, как дворцовый посыльный приносит ему грамоту, из которой следует, что в соответствии с императорским указом он назначается императорским и королевским придворным музыкантом с годовым окладом в восемьсот гульденов. Не в пример своему мужу, Констанца просто ликует, потому что видит в звании «императорский и королевский придворный музыкант» неожиданную возможность возвышения, которая льстит её тщеславию. Констанцу смущает только сумма оклада.

   — Одного я не понимаю, — говорит она. — Восемьсот гульденов? Маловато для императорского камер-композитора, правда?

   — Ты права, Штанцерль, — кивает Вольфганг Амадей. — Глюк получал две тысячи. Пойми, они не хотят поставить меня на одну ступеньку с ним. Он ведь мировая знаменитость, — с горечью добавляет он. — А я кто такой? Учитель музыки и композитор, написавший три оперы, которые поставлены в Вене и в Праге. А больше меня нигде не знают. Или не помнят...

Моцарт совершенно не представляет себе, какие именно обязанности накладывает на него это придворное звание. Он полагается на всемогущее время — оно всё решит за него! Пока что его вполне устраивают полученные за первую четверть года двести гульденов, за что он письменно благодарит дворцовое ведомство. Сейчас он смело может идти навстречу предстоящим рождественским праздникам. Примерно в это время Констанца должна в очередной раз родить. И, словно по заказу, на Рождество ангел приносит им дочурку, которую в честь крестной, госпожи фон Траттнерн, называют Терезией. Когда Моцарт просит её стать восприемницей, та с радостью соглашается. Между ними, как и всегда, заходит разговор о музыке, и госпожа фон Траттнерн просит Моцарта ответить ей как на духу: не собирается ли он после успеха «Дон-Жуана» решительно поставить крест на уроках? Ведь они отнимают время, так необходимое ему для творчества!..

Он соглашается, что уроки бывали ему в тягость, особенно если ученики способностями не отличались; однако сейчас у него помимо Терезии остаётся всего два ученика. С осени он принимает у себя Иоганна Непомука Хуммеля, мальчика девяти лет, обещающего в будущем стать превосходнейшим пианистом, и Франса Ксавера Зюсмайера, которому двадцать один год от роду — у него задатки крупного композитора. Моцарт не скрывает, что очень расстроен итогами последних музыкальных академий: он едва оправдал собственные расходы. По одной этой причине он пока не вправе отказываться от побочных заработков.

— Я всегда непреклонно стоял на том, что во всех перипетиях моей судьбы есть Божий промысел. Я верю, что судьба мне ещё улыбнётся. И прошу у доброго Господа нашего, чтобы творческие силы мои некоторое время не убывали...

XI

Получив назначение на должность придворного музыканта, то есть «придворного композитора», Моцарт льстил себя надеждой, что он как сочинитель будет пользоваться поддержкой самых влиятельных особ, но это, увы, было заблуждением, в чём он достаточно быстро себе признается. Помимо того, что управление придворных театров заказывает ему к предстоящему карнавалу танцы для маскарадов всех слоёв общества, которые, как всегда, проводятся в залах «императорских и королевских редутов», ничего достойного внимания не происходит.