Волевой поступок - [50]

Она покраснела.

– Ничего подобного. Ты как нарочно выбираешь неподходящее время.

Он перевел взгляд на будильник на бамбуковой прикроватной тумбочке.

– Почему полпятого дня в воскресенье – неподходящее время? Мне оно кажется просто идеальным.

– Мы ждем гостью.

– Ах да. Расфуфыренную мисс Гвен Торнтон. – Винсент произнес это имя неприязненно и добавил: – Не знаю, что ты находишь в ней и почему так за ней бегаешь.

– Я за ней не бегаю!

– Бегаешь. Я начинаю думать, что ты предпочитаешь ее мне.

– Не говори ерунды, – воскликнула Одра, посмотрев на мужа в изумлении. – Ты же знаешь, что это неправда. – Она почувствовала, что в ней поднимается волна гнева, и продолжала сердито: – В любом случае я не расположена… ложиться с тобой в постель и заниматься любовью после твоего поведения в последнее время.

– Моего поведения! О чем, черт возьми, ты говоришь? – Винсент резко сел на постели и уставился на Одру с гневным блеском в глазах.

Одра медленно покачала головой, подавляя раздражение и осознавая нечто важное.

– Ты просто сам не понимаешь, что делаешь, правда, Винсент…

– Что ты хочешь сказать?

– Ох, Винсент, Винсент, ты становишься просто несносен. А иногда даже возмущаешь меня. Во-первых, мне совсем не нравится то, как ты себя ведешь по воскресеньям перед ленчем. Ты отправляешься в паб со своими братьями, считаешь допустимым заявиться после двух, пообещавши прийти не позднее часа, и потом злишься на меня из-за испорченного ленча… как будто это моя вина…

– Я не злился сегодня.

– Злился. Вообще алкоголь совсем тебе не на пользу; он обнажает в тебе все самые худшие стороны, ты становишься агрессивным и обидчивым по пустякам.

Винсент хотел проигнорировать эти нравоучения, так как в последнее время у Одры появилась привычка ворчать, но передумал.

– Только не начинай читать мне лекцию, – выпалил он. – Мне это не нравится. Я мужчина, а не ребенок. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, я всегда ходил в паб по воскресеньям, и не собираюсь отказываться от этого. Ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было. И потом, все ходят в паб по воскресеньям, это старая английская традиция.

Только у рабочего класса, подумала она, сразу же возненавидела себя за такие мысли. Одра презирала предрассудки любого рода.

– Есть кое-что еще… – сказала она. – Ты опять оставил меня прошлым вечером коротать время у своей мамы, а сам отправился развлекаться по пабам со своими братьями…

– Но вчера был день рождения нашего Билла, – прервал он ее с возмущением и с чувством собственной правоты.

– Да, действительно, и я не возражаю, когда ты отмечаешь события такого рода. Но ведь ты не отмечал день рождения Билла в прошлую субботу или в позапрошлую, или в субботу до того, когда ты тоже развлекался без меня.

– Тебе совсем не обязательно было оставаться вчера у мамы. Ты могла бы пойти на вечер старинных танцев с Лоретт – она ведь пригласила тебя.

– Я вышла замуж не за Лоретт. Я вышла замуж за тебя.

Он тяжело вздохнул и в раздражении сжал губы.

– Надеюсь, это не означает, что я должен быть привязан к твоему фартуку двадцать четыре часа в сутки до конца моей жизни, потому что, поверь мне, этого не будет.

Одра удержалась от ответа, уже готового сорваться с языка, спрашивая себя: почему для препирательства с Винсентом она выбрала именно этот момент? Гвен должна прийти не позже чем через час, и Одре хотелось, чтобы обстановка в доме была спокойной. Не хватало еще, чтобы Гвен подумала, что они не ладят между собой.

Поэтому она пошла к двери спальни, мягко заметив:

– Мне нужно еще кое-что сделать, – и прежде чем он успел что-либо сказать, сбежала вниз.

Отбросив тревоги по поводу перемен в их отношениях в последнее время, она занялась подготовкой к ужину в кухне, служившей одновременно столовой в их четырехкомнатном коттедже на Пот-Лейн. Накрыв стоящий посередине стол из отполированных сосновых досок лучшей кружевной скатертью, она достала несколько предметов из красивого фарфорового сервиза, подаренного миссис Белл ей на свадьбу, и стала накрывать на стол.

Закончив, она взглянула на каминную решетку в центре йоркширской плиты и подумала: не следует ли затопить камин – сентябрьские вечера становились прохладными. С другой стороны, еще светило солнце. Размышления о погоде вернули Одру к мысли о том, что ей понадобятся свежие цветы для обеденного стола и для столика рядом с раковиной под окном, она отыскала в ящике садовые ножницы, сняла с полки корзину и вышла из дома.

У коттеджа не оказалось названия, а только номер тридцать восемь, написанный белой краской на зеленой двери; это был один из трех домиков в тупике позади башен в Верхнем Армли. К каждому из них примыкал небольшой сад, но у Одры он был самым цветущим и красивым. Прежние жильцы тщательно ухаживали за ним в течение многих лет. И она тоже усердно работала в нем с тех самых пор, как они переехали сюда в июне, подсадила несколько новых кустов и кое-что изменила.

Последние летние розы полностью раскрылись и склонили к темной земле свои тяжелые роскошные головки. Наклонившись над розовыми кустами, Одра глубоко вдохнула их аромат. Он был сильным, сладким и слегка дурманящим, отчего у нее даже закружилась голова. Она стала осторожно срезать розы, стараясь не повредить нежных цветков, не сбить с них лепестки: выбирала в основном бледно-желтые и розовые, потому что они увядали быстрее остальных.