Волевой поступок - [16]

Шутливо-широким жестом Гвен протянула сверток через стол Одре.

– Как бы там ни было, это подарок тебе ко дню рождения, душечка. Я так и не сводила тебя на танцевальный вечер в «Палм-Корт», так что пришлось купить тебе кое-что взамен.

– Ты не должна была этого делать, – запротестовала Одра, но было видно, что она в восторге от подарка. Ей так давно никто ничего не дарил, и в день рождения тоже. Ее лицо светилось, а яркие голубые глаза искрились счастьем, когда она с нетерпением маленького ребенка развязывала ленту и разворачивала сверток.

– Ах, Гвен! Набор красок! – Одра подняла на подругу взгляд. – Как замечательно! И как кстати. Мне действительно нужны новые краски. Большое спасибо. – Она любовно пожала лежащую на столе руку Гвен.

Теперь довольство разлилось по лицу Гвен.

– Я ломала голову, пытаясь придумать что-то… что… ну что было бы к месту, – сказала она. – Ведь тебе так трудно угодить. Знаешь, так получилось, что, когда я смотрела на ту акварель, которую ты нарисовала для моей мамы на прошлое Рождество… дерево, отражающееся в пруду, меня внезапно осенило. Насчет красок, я хочу сказать. Я подумала – это именно то, что нужно Одре. Это будет практично и вместе с тем это обрадует ее.

Гвен откинулась назад и мило сморщила свой вызывающе вздернутый веснушчатый нос. Не отводя глаз от лица Одры, она спросила:

– Ведь тебя это порадовало, правда?

– О, да, Гвен, очень. – Расширив глаза, Одра несколько раз кивнула, словно желая придать больший вес своим словам. Она подняла блестящую черную крышку коробки и заглянула внутрь – туда, где лежали маленькие яркие кубики. Она стала шепотом повторять некоторые из так хорошо знакомых ей названий: желтый хром, розовая маренга, синий кобальт, изумрудная зелень, сиена жженая, кармин, саксонская синь, королевский пурпур, умбра жженая, красная малага. Одра любила звучание этих слов почти так же, как любила рисовать.

Это было ее излюбленным занятием с самого детства. Ее отец был талантливым художником, и его картины неплохо продавались, но как раз тогда, когда к нему стала приходить известность, он тяжело заболел. Адриан Кентон так и умер, не успев сделать себе имя. Одра унаследовала его талант – во всяком случае так ей всегда говорила мать.

Одра закрыла коробку с красками и, подняв глаза, встретила взгляд мягких янтарно-карих глаз Гвен. Какая она хорошенькая подумала Одра, такая вся золотистая от солнца. Льняные волосы Гвен, коротко остриженные и образующие ореол светящихся кудряшек, а также надетое ею сегодня бледно-голубое платье с большим белым квакерским воротником еще больше подчеркивало ее ангельский облик. «Она напоминает мне мальчика из церковного хора», – подумала Одра, и это сравнение вызвало у нее улыбку. С красивой грудью и женственной фигурой Гвен Торнтон не очень-то походила на мальчика.

Одра заметила, что в этот день, раз в кои-то веки, Гвен проявила сдержанность в одежде. Обычно она сверкала от всевозможных украшений: ожерелий, бус, серег, браслетов и колец. По-видимому, она сделала большое усилие над собой, чтобы выглядеть скромно и благопристойно для поездки в Харрогит. «Она хотел сделать мне приятное», – решила Одра, и ее нежные чувства к Гвен вспыхнули с новой силой.

Наклонившись к подруге, Одра сказала:

– Я хочу нарисовать что-нибудь особенное для тебя, Гвенни. Для твоей комнаты, дома. Тебе бы понравился пейзаж, ну, примерно такой, как я нарисовала для твоей мамы? Или, может быть, натюрморт, например, вазу с цветами? О, я знаю, что тебе нарисовать – сады в долине, здесь в Харрогите. Ты всегда говорила, что когда в них расцветают цветы, красивее места не придумаешь. Тебе бы хотелось?

– Да, это было бы замечательно. Большое спасибо, Одра. Я бы очень дорожила твоей картиной – мама говорит, что твой пейзаж просто шедевр. Сады в долине будут выглядеть чудесно в моей комнате. Так что я бы…

– Могу я принять ваш заказ, мисс? – довольно бесцеремонно прервала Гвен официантка и перевела взгляд на Одру, нетерпеливо занеся карандаш над блокнотом.

– Мы бы хотели заказать чай, – дружелюбно сказала Одра, не обращая внимания на раздраженный тон и сердитую позу официантки. – На двоих, пожалуйста.

– Чайник? Или чай с полным набором? – спросила официантка все тем же резким тоном и лизнула кончик карандаша.

– Зря вы это делаете, – сказала Гвен. – Надеюсь, это не химический карандаш. У вас будет фиолетовый язык и, возможно, свинцовое отравление.

– Не говорите глупостей, ничего подобного у меня не будет, – недоверчиво усмехнулась официантка, затем во взгляде ее появилась озабоченность. – Неужели правда? – пробормотала она и внимательно посмотрел на кончик карандаша. – О, черт побери! Он в самом деле химический.

Гвен с серьезным видом кивнула.

– Я так и подумала. Немедленно обратитесь к врачу, если сегодня вечером у вас появятся специфические симптомы, особенно, если начнутся судороги.

– Судороги? – повторила официантка пронзительным голосом и стала белая, как ее фартук.

Сжалившись над девушкой, Одра сказала:

– Мы медицинские сестры и знаем, как это бывает. Но я уверена, что у вас не будет свинцового отравления от того, что вы несколько раз лизнули этот карандаш.