Волчья звезда - [8]

— А, — сказал он, увидев меня, — вот и ты. Собирайся. Поехали.

Я попыталась придумать причину, по которой не могу никуда ехать, но все произошло так неожиданно, что ничего путного в голову не лезло, тем более, вредный старикашка спросил:

— Что там. Выпь?

Я неохотно ответила:

— Этот приехал.

— Ну и хорошо, — недовольно сказал Скарабей; у него из-за сырости плохо двигались пальцы, и оттого он с самого утра был в дурном настроении, — ступай.

— Я…

— Не знаю, что ты там хочешь сказать, но в любом случае, какую-нибудь глупость. Сказано тебе, иди…

— Я ее к вечеру привезу, — крикнул из-за порога Звездный Человек, которому надоело ждать. Мне ничего не оставалось, как накинуть парку и выбраться наружу. Лодка вновь вскрикнула.

— Давай, — сказал пришелец, — залезай.

— Что вы с ней такое делаете? — спросила я. — Ей же больно!

— Это еще почему?

— А почему она у вас кричит?

Он вздохнул.

— Это просто сигнал, — сказал он. — Мне самому лень было оповещать о том, что я прибыл, и я попросил ее. Да, пожалуй, так…

Бортик был низкий — через него я перелезла свободно. Вокруг тут же сомкнулись прозрачные стены и стало тепло и тихо.

Звездный Человек дотронулся до каких-то круглых выступов — они засветились мягким молочным светом, и лодка поплыла вниз по склону, не касаясь земли, но словно повторяя все ее изгибы. Сам он больше ничего не делал — словно странный ветер, который подпирал днище, знал, куда нужно плыть, а ему оставалось лишь смотреть, как корабль пожирает расстояние. Холмы неслышно уплывали назад и море, затянутое весенней дымкой, все приближалось.

— Как тебя зовут? — спросил он. — Выпь?

— Ага.

Я не стала спрашивать его имени, потому что это неприлично, но тут он сам сказал:

— А меня — Улисс.

Я не удержалась и фыркнула.

— Ты что? — удивился он.

— Какое же это имя? Оно же ничего не значит!

— Это — имя. И у него славная традиция. В каком-то смысле оно означает — странник, путешественник. Ведь я переплыл небесный океан…

Он помолчал немного, потом мягко добавил:

— …Плыть за закат, туда, где тонут звезды в пучине Запада. И мы, быть может, в пучину канем — или доплывем до Островов Блаженных…

Мне показалось, он сошел с ума. Никто из наших ни с того ни с сего так не разговаривал. Hai всякий случай я спросила:

— Чего?

Он вздохнул.

— Это Теннисон. Стихи. Ну, одна из Записей… Эта Запись точь-в-точь как его имя. Тоже ничего не значит.

Я уже поняла, что он с придурью, и мне опять стало страшно — может, у них в становище все такие? Куда я еду?!

Видимо, он что-то почувствовал, потому что спросил:

— Разве вам такие тексты не попадались?

Я неохотно ответила:

— Может, и попадались. Да что в них толку? Такие мы сразу отбрасываем.

Он вроде как возмутился.

— Уничтожаете?

В голосе у него звучал ужас, честное слово. Будто мы дикари какие.

— Нет, просто пакуем и прячем подальше. Вдруг потом пригодятся. Может, из них со временем и удастся извлечь что-то толковое — такое уже бывало. Записи необходимы для того, чтобы разбираться с Предметами — для чего они нужны, да как действуют…

— Стараетесь восстановить утраченную технологию, — заметил он, — тогда как до культуры вам дела нет.

— Чего? Мы просто думаем — вдруг что-нибудь пригодится. Жизнь-то тяжелая.

Он тяжело вздохнул, и дальше мы ехали молча. Род Звездных Людей наверное очень сильный, если они могли себе позволить ставить свои Дома на равнине — к становищу можно было подойти с любой стороны. Правда, голая степь хорошо просматривалась, но сторожевых вышек я тоже что-то не увидела — лишь высокие серебристые стены; с холма было видно, как они окружают гладкие как яйцо купола Домов. Это было похоже на Город Мертвых — очаги не дымили, около ограды никого не было — ни людей, ни животных. От страха кулаки у меня так сжались, что ногти врезались в ладони, а я и не заметила.

— А где же ваши люди? — спросила я на всякий случай.

— Кто где, — ответил он, — частью работают — разбирают собранные данные, частью в поле…

— Охотятся?

Он слабо усмехнулся.

— Можно сказать и так. На самом деле, они охотятся за знаниями — разъезжают по становищам, собирают рассказы о прошлом, опять же. Записи… пытаются наладить отношения с кочевниками…

— У кочевников нет никаких Записей. Они же дикари!

— Зато у них есть устные предания. Мы их записываем…

— Сами? Сами записываете? Он, похоже, был не просто сумасшедшим, а еще и приврать любил.

— Ну да, — согласился он. — Это не так уж трудно. Мы и тебя научим.

— Как же…

Я все гадала — если за оградой никого нет, кто же откроет ворота, но тут он нажал на одну из этих светящихся штук, и створки ворот разъехались прямо перед носом нашей лодки и вновь сомкнулись за ее кормой. Внутри было именно то, что я разглядела с холма — круглые, гладкие стены Домов, похожие на шатры кочевников, но из другого материала, промежутки между Домами заросли травой, словно ее никто и не топтал, никаких огородов, никаких загонов для скота — точно. Город Мертвых…

Прозрачный колпак нашей лодки сам собой ушел в борта, и суденышко замерло у одного из домов. Этот Улисс сказал:

— Вылезай.

Сам он уже выпрыгнул и теперь в растерянности топтался снаружи, потому что я вцепилась в борт обеими руками и заорала.