Волчья жизнь, волчьи законы... - [36]

Вчера, принимая наряд у второй транспортной роты, рядовой Куриленко не сильно заботился о том, насколько чисты помещения столовой, оставленные старым нарядом, так как не ему, а «гусям», предстояло устранять все замеченные недостатки. Сегодня Рыжий пожалел о том, что не принял наряд должным образом.

Мороз, обматерив Куриленко, велел ему немедленно протереть пыль с батареи, вымыть стёкла и снять паутину.

Как только Мороз ушёл, Рыжий через окно приёма грязной пищи окрикнул Вдовцова и Арбузова, мывших зал:

– Эй, гуси, бегом сюда!

Арбузов и Вдовцов, покидав швабры, прибежали в посудомойку.

– А ну, бегом, порядок здесь навести. Старого из-за вас сношали. Давайте, быстренько, пыль с батарей протрите, помойте окна и счистите паутину. Доложите о выполнении!

Арбузов и Вдовцов с энтузиазмом принялись за работу, а Рыжий, с сознанием выполненного долга, неторопливо и важно отправился в зал. Но, похоже, ему сегодня не везло. Там он опять натолкнулся на майора Мороза.

– Солдат, я тебе что… неясно сказал? – глаза Мороза пылали гневом.

– Товарищ майор, там уже во всю наводится уборка. Через пятнадцать минут всё будет готово.

– А ты какого… без дела тут стоишь? Что типа «старик» и тебе «не положено»? Почему тут швабры на полу валяются? А ну, бегом убирать!

Делать нечего. Куриленко с унылым видом поднял швабру, стал лениво возить ей по полу, таская длинную рваную мешковину.

– Солдат, я не вижу в твоих глазах огня! Я не вижу бодрости в твоих движениях!

Увидев, что Рыжий, выплеснув на пол воды, прибавил скорости, растирая её шваброй, удовлетворённый Мороз пошёл к поварам. Там ему Фомич с дядей Васей поднесли стакан самогона, собрали на стол закусить.

Пища делает с человеком удивительные вещи. Ещё двадцать минут назад человек был не в духе, но стоит ему слегка пополнить свой желудок, как, глядишь, он уже становится добрее, ленивее.

Сытый и слегка пьяный, со здоровым румянцем на круглых щеках, Мороз пошёл в штаб дивизии, где в секретной части работала его протеже.

Вера, смазливая девушка двадцати трёх лет, своей работой была обязана исключительно майору Морозу, который познакомился с ней два года назад в баре, несколько раз отвозил её домой; а, когда узнал, что она стоит на распутье, не зная, как ей строить свою жизнь по окончании института (её родители были простые крестьяне, из глухого села на краю Тернопольской области, стало быть, «блата» ей ждать было неоткуда), Мороз предложил помочь ей с трудоустройством, на том, правда, условии, что она, по малейшей его просьбе, будет всегда «принимать» его и никогда не отказывать.

Мимо двух высоких голубовато–синих елей, покрытых искристым снегом, по гладким гранитно-черным ступеням, сквозь центральный вход, Мороз зашёл в штаб дивизии, кивнул дежурному подполковнику, сидевшему за стеклом, поднялся на второй этаж и, свернув налево, по тёмному коридору прошёл в секретную часть.

У Веры как раз был обеденный перерыв, и она, заперев двери, пила чай с печеньем. Мороз постучал ей условным стуком.

– Здравствуй, милая! – сказал он, обнимая её, когда она, впустив его, заперла дверь.

Они поцеловались. Сняв шинель, Мороз повесил её на вешалку, сел за стол.

– Чаю хочешь?

– Не откажусь.

Вера налила ему чаю, подвинула блюдце с печеньем.

– Какие дела?

– Дела у женщин и прокуроров. У меня делишки, – ответил Мороз, отхлёбывая горячий чай.

– Как жена?

– Да как обычно. У тебя-то как?

– Да всё нормально.

После непродолжительной беседы Мороз обхватил Веру за талию, усадил к себе на колени. Дальше между ними произошло то, ради чего, собственно, Мороз и устроил Веру сюда…

Приведя себя в порядок, начальник продслужбы в прекрасном расположении духа сел за стол, закурил сигарету.

Вера застегнула все пуговицы на военной рубашке, одёрнула юбку, надела галстук, опустила воротничок и, поправив погон младшего сержанта, стала смотреть в окно.

– Ты чего?

Вера подавленно молчала.

– Верусик, ну что случилось? – майор поднялся и, подойдя к ней сзади, обнял её. Его широкие руки легли ей на плоский упругий живот.

Вера повернулась к нему лицом. В газах её читалось волнение.

– Виктор, я не знаю, как мне быть. – После непродолжительной паузы решительно выдохнула: – Одним словом, я должна тебе всё сказать. У меня есть парень… Мы любим друг друга. Мы встречаемся с ним уже два года. Я не говорила тебе это раньше, а вот сейчас решила сказать.

– Ну и? – равнодушно спросил он.

– Недавно он сделал мне предложение.

– Ну, так что ж? Если любишь его, вперёд, к венцу. На свадьбу только не забудь пригласить. Пригласишь?

– Виктор, я не понимаю твоего шутливого тона.

– Почему шутливый? Я на полном серьёзе.

– Об этом не может быть и речи. Как я ему объясню, кто ты такой?

– Ну, объяснишь, что я, типа, какой-то твой дальний родственник. Или, типа, просто знакомый.

– Виктор, речь вообще сейчас не об этом. Я хочу сказать, что так дальше продолжаться между нами не может. Я люблю его, понимаешь? И мне противно его обманывать.

– Милая, по-моему, ты классики перечиталась. Пойми, все так живут!

– А я – не все! – резко бросила Вера и отвернулась. По щекам её покатились слёзы.

Мороз, взглянув на часы, понял, что ему пора идти на совещание к командиру части, поцеловал Веру в белую шею, надел шинель, шапку, отпер дверь и сказал: