Волчья жизнь, волчьи законы... - [32]

– Мясокомбинат на сегодня заявок не прислал.

– Жаль, – улыбаясь, вздохнул толстый Пух. Икры его были так широки, что ему пришлось надрезать голенища сапог и вшить в них клинья из кожи.

– А сами розумни пидуть люминий розвантажаты, – тонко улыбаясь, продолжал старшина, хитро поглядывая на Пуха. – Знаэшь цэй анекдот, Пух?

Пух знал этот анекдот, но он хотел потянуть немного время. Поэтому «включил дурачка»:

– Какой именно, старшина? Я знаю много анекдотов. Хотите прямо щас расскажу. Значит, гигантский белоснежный лайнер, типа «Титаника». Июль, горячее солнце, Атлантический океан, Гольфстрим… Я, понимаю, я несколько не в тему, но анекдот очень классный, – Пух был коренной одессит, говорил исключительно по-русски и принципиально не признавал украинский язык. – На палубе играет духовой оркестр, публика танцует вальс. Короче, один мужик подснял тёлку. Точнее, выражаясь изящнее, скажем так, джентельмент танцует дамой. Он красив и она тоже. Короче, он хочет её, и, как ни странно, она его тоже. У обоих глаза загораются похотливым блеском. Но вот в чём проблема? Мужик этот на корабле с женой, а тёлка с – мужем. Что же делать? А тёлка уже вся завелась. Стонет, как кошка, и взволнованно, с придыханьем говорит: «Сэр, я вас хочу!». Он - ей: «У меня есть идея. Я по профессии врач. Вы можете сейчас минут через пять упасть и сымитировать обморок? А дальше дело техники…» Нет проблем… Дама падает в обморок. Толпа ахает. Собираются зеваки. Кличут врача. «Доктора сюда! Подать сюда доктора!» Подходит доктор. «Что случилось?» Короче, велит её нести в отдельную каюту, сам сходил за ящиком с инструментами. Просит оставить их одних. Проходит час, полтора… Толпа ждёт у каюты. Все взволнованы. Наконец, он выходит. «Всё нормально. Жить будет. Я вколол ей два укола. Ей стало легче.» А один старик из толпы, кивая глазами ему на ширинку, говорит: «Товарищ хирург, застегните мотню. А то шприц вывалится.»

Рота ржёт. Старшина улыбается. Пух стоит красный и довольный. Наслаждается произведённым эффектом.

– Ладно, – старшина возвращается к списку. – Комари, Найда, Супрун – варочный цех. Ротор, будэшь допомогаты поварам. Посудомойка, – старшина делает паузу, с притворным сочувствием взглянув на Вербина, Вдовцова и Дробышева, заканчивает: – посудомойка – гуси.

Старшина вполне терпимо относился к «дедовщине». Более того, она ему была необходима, чтоб лучше командовать ротой.

За глаза солдаты старшину называли Нытиком. Потому что говорил он всё время «в нос», голос у него был мягкий и совершенно некомандный. Словом, нестаршинский голос. В должности старшины роты прапорщик Коломыец служил третий год. Он ещё не набрался достаточного опыта и не откормил громадное пузо, как у многих старшин, чтобы эффективно управлять ротой. Поэтому он предпочитал опираться на «стариков».

В своей доармейской жизни Коломиец с красным дипломом закончил физико-математический факультет Львовского державного университета им. И Франко. Подающему надежды студенту предлагали продолжить своё обучение в аспирантуре, но Коломиец отказался. Он считал, что занятие наукой неперспективно в наше сложное постперестроечное время, что наука, в большинстве случаев, ученого ею занимающегося, не в состоянии обеспечить достойным заработком, и что Коломиец не сможет прокормить себя и жену (детей они пока аводить не спешили). Поэтому молодой физик, вернувшись в родной Говерловск, через знакомого из штаба дивизии устроился в «Базу» старшиной РМО.

Старшина отправляет сержанта Ржавина и двух «дедов» принимать дежурство у старого наряда, а сам ведёт заступающий наряд на продуктовый склад.

Пришли к продскладу. Вербин, Вдовцов и Арбузов по крутой каменной лестнице с высокими ступеньками спускаются в холодный подвал. Дробышев идёт за ними. В подвале берут большие ящики с ручками. Каждый ящик несут вдвоём. Проходят по длинному коридору, заходят в помещение, где хранят хлеб.

Старшина по ведомостям получает у начальника продсклада 87 буханок чёрного хлеба и 43 белого. Солдаты аккуратно укладывают буханки в ящики. Вербин показывает Дробышеву:

– Клади по шесть в ряд, здесь всё проверено.

Загрузив ящики хлебом, выносят на улицу, поднимают и задвигают в бортовой «КрАЗ».

Получают крупы, муку и сахар в мешках. Подсолнечное масло во фляге. Комбижир в громадной алюминиевой кастрюле, яйца в картонных лотках.

Машина неторопливо едет к столовой, двое «черепов» и один «дед» сидят в кузове. У столовой они будут разгружать. Остальные солдаты спешат к овощному складу. Получать картошку и лук. «Деды» погоняют «гусей» окриками.

В холодном мраке овощного склада Арбузов, Вербин, Вдовцов и Дробышев перебирают грязную картошку, обрывают ростки, откидывают в сторону подгнившую. Насыпав ящики доверху, длинным, с круглым сводом, коридором несут их к выходу. Ящики тяжёлые. Дробышев, покраснев от напряжения, несёт ящик со здоровым Вдовцовым. По лицам их струится пот.

Выносят на улицу. Дробышев просит Вдовцова поставить ящик на землю, хоть секунду передохнуть.

Вдовцов соглашается, хотя он может и потерпеть. Ким, увидав это, кричит:

– Дробь, ты что устал? А ну бегом неси!