Волчья жизнь, волчьи законы... - [29]

И высоко-высоко, почти у купола, в красивой резьбе, в роскошных завитках, темная икона, на которой изображен величественный Иисус, восседающий на троне…

Территорию Церкви Святого Юры Сергей с друзьми огибал с левой стороны, переулком, среди старинных домов; спускались крутыми ступеньками, шли по Городецкой улице, мимо детской площадки с каменными медведями-качелями, мимо широкого современного здания цирка, мимо тира… А потом, свернув влево, поднимались по мощёной брусчаткой улице к Краковскому рынку…

Спускаются по межрядью, по разбитым каменным ступенькам. Здесь торгуют всякой-всячиной. Рыбными снастями, инструментом, радиодеталями, книгами…

– Вот новинка, – голосисто зазывает мужик, подняв книгу. – Александр Солженицын. «Архипелаг ГАЛАГ». Вот это произведение… Сталинские лагеря… Чекистские застенки. Здесь вся правда…

Дробышев спускается дальше… Внизу ряды торговцев живностью: аквариумные рыбки, попугаи, канарейки, хомяки, морские свинки, голуби… Дальше продают собак – колли, немецкий овчарок, московских терьеров, пятнистых спаниелей, рыжих такс, белых болонок…

Вспыхнуло новое воспоминание…

Нижнеподольская учебка…Середина июля. Тёплый голубоватый вечер…

Первый взвод вывезли на уборку сена… Бескрайние, уходящие вдаль колхозные поля… «ГАЗ-63»… Солдаты, подцепив вилами охапку сена, кидают его в кузов. Дробышев и ещё три парня стоят в кузове, на самом верху, на мягком сене… Внизу, обливаясь потом, работает человек двадцать сослуживцев… Ни сержантов, ни офицеров поблизости никого нет. Но они работают дружно… Сильными, уверенными движениями кидают сено на машину.

Вдруг кто-кто крикнул:

– Смотрите, аист!

И точно в небе, метрах в пяти над землей, летит аист, он опускается на поле, невдалеке от солдат.

Сергей впервые в жизни увидел воочию аиста. Конечно, он видел их и раньше в передаче «В мире животных», а вот вживую, как сейчас, впервые…

Аист, тяжело взмахнув крыльями, поднялся в воздух и улетел вдаль поля. Оранжево-красное солнце режет землю косыми лучами, и пылающий закат, охвативший пожаром полнеба, потрясающ. Веет ветром. Дышится легко… Воздух, пьяняще-свежий, несколько прохладный, наполнен запахом свежего сена, мягкого клевера…

Красивое воспоминание оборвалось внезапно…

Дробышев опомнился, увидев, как керосин стремительно льётся из горла переполненной ёмкости.

– Вырубай! – испуганно крикнул он Вербину.

«Гуси» подорвались.

Вербин кинулся к вентилю, а Вдовцов побежал к Злободяну. Вербин, матерясь, закрутил вентиль.

– Ты куда смотрел? – заорал он на Дробышева. - Куда ты смотрел? Ты понимаешь, что теперь нам жопа! Деды нас повесят.

Дробышев виновато молчал.

…Злободян стоял у электронасосной, беззаботно разговаривая с сержантом Ржавин и Рудым, когда вдруг заметил стремительно бегущего Вдовцова.

– Шьось трапылось, – на лице Злободяна возникло беспокойство.

– Товарищ прапорщик, – подбежав, с трудом переводя дух, выпалил Вдовцов, – вырубайте движок. Там этот… Дробышев за ёмкостью не доглядел… керосин во всю льётся.

Злободян кинулся к насосной, вырубил двигатель. Придерживая фуражку рукой, побежал к Вербину. За ним кинулся Рудый. Сержант Ржавин шёл неторопливо. Случившееся ему было глубоко безразлично: через неделю на Дембель, а проблемы ГСМ – это не его проблемы. Это проблемы руководства ГСМ, БАТО, их дивизии и Украинской Армии в целом. Его заботили куда более глобальные проблемы: устройство личной жизни после армии, карьеры, учебы…

– Ну, як цэ ты так умудрився? – кричал Злободян, сердито глядя на Дробышева. – Ты мэнi поясны, як цэ так можно? Напэвно, ты не о керосине думал, а о дiвках?

Потом на Дробышева кричал Рудый. Сержант Ржавин был спокоен. Он только сказал:

– Что, Дробь, опять влип? Придётся тебя наказать.

– Да, надо, – согласился подошедший Рыжий. – Я лично этим займусь. – Куриленко был рад лишнему поводу, поучить «уму-разуму» Дробышева.

Злободян, выплеснув негативные эмоции, заставил солдата-растяпу вычерпывать из ямы керосин, сам убежал искать свободную ёмкость для остатков не откаченного из цистерны керосина.

Дробышев смотался в кладовую за алюминиевым корцом, полез в каменную яму. Он вычерпывал из ямы керосин, выплёскивал на прелую траву. Рыжий с Кимом стояли над душой, любуясь процессом работы.

Именно это Дробышеву больше всего давило на нервы. В эти минуты он ненавидел весь белый свет, Украинскую армию в частности. Ненавидел керосин, железную дорогу, цистерны, ГСМ, Злободяна, дедов, особенно Кима, Рыжего и Рудого.

«Черт бы вас всех побрал со своим керосином!» – с ненавистью думал он. Ему хотелось сейчас всё бросить, сбежать из армии. Какая только дурь не лезет в голову, когда ты очень зол и никто тебе не в силах помочь, кроме тебя самого!

Прошло минут пять. Керосин убывал очень медленно. Невыносимо кружилась голова. Ломило в висках. Пол плавал под ногами. Но Дробышев, исподлобья глянув на стоявших рядом «дедов», опять согнулся. Закрыв слезящиеся глаза, молча зачерпывал корцом керосин и выплескивал его наружу…

Глава 13

…Ночью сержант Ржавин поднял Дробышева, отоварил три раза.

Сергей корчился от боли, согнувшись у тумбочки. «Гуси» лежали, затаив дыхание. Они боялись пошевелиться.